"Ришат Садиев. То день, то вечер..." - читать интересную книгу автора

пессемистично: а почему должны расхватывать до меня, а не я? И следом я
выродил оптимизм: смысл жизни не в том, чтоб ловить кайф, в том числе и
красивых женщин. Лучше поставить себе некую великую цель и к ней идти,
презрев мирские утехи, в том числе и красивых женщин.

Вернулся в Казань, матушку-Козу. выложил свой оптимизм Самосвалу, ждал
оваций, а Самосвал как завопит:

- Муха, христом-богом тебя прошу. не смей так настраваться! Все ж гитлеры и
наполеончики с этих мыслей начинались! Лучше будь простым российским
обывателем, так хоть никого не угробишь и не ограбишь, не ограбишь-не
угробишь!

Ох, не хотел я в обыватели. Кино сымать - другоедело, а в обыватели, да еще
добровольно, да еще заявивши после восьмого: "Вот все дураки уйдут в ПТУ,
тогда в девятом райская жизнь будет"?

...Райской жизни не воспоследовало ни в девятом, ни позже. В ПТУ и армию, не
поступив во ВГИК, ушел я.

Перед дембелем нам дали увольнение в Пражский Град. Трое туристов,
презрительно говоривших что-то про нашу униформу на скверном английском,
показались мне советскими по одежке. Я поймал их на ер-рунде: гаркнул в
пространство "Земляки!", и кроме них на русскую речь не дернулся никто.
Потом и они спохватились, отвернулись и еще сквернее зашпарили по-английски.
Вот оно. мое давнее желание везде вписаться, доведенное до логического
конца, - думал я, глядя в спины уходящей из Града англо-русской тройке.

Я думал об этом неотступно, когда нас подняли, наконец, с чешского военного
аэродрома и опустили на подмосковный, когда затрясся по тьме неведомого
доселе общего вагона, не в силах ждать, что проклюнутся плацкарты до Казани.
Я решал дурацкую задачку, как приткнуться теперь в жизни: вписаться потеряв
пресловутое "свое лицо", либо не вписываться и слыть идиотом. Кто я?
Интеллигент на почве самообразования, "сам себя сдалавший"? А кто докажет? И
кому? Все равно безвольным и никчемным сибаритом будут числить работягу. не
поступившего пару раз в ВГИК, но чинающего книги и имеющего хобби. А волевым
и общественно-полезным - кретина, с другом обитающего в институте и не
читающего книг. Стало быть, я пролетарий? Но завод для меня - лишь деньги.
Жизнь - дома и на сцене, так было до армии, но сейчас с высоты третьей
полки, застеленной шинелью ничего дальше не видно. Только осень кругом. да
по общим вагонам - дембеля..

И когда вКазани я взялся за старое - ставить студенческие отбивая хлеб у
зацикленных профессионалов; и один из этих зацикленных сказал, что на мне ни
армейского, ни ПТЦшного отпечатка не видно - я понимаю: он просто хотел
польстить. И он никогда бы не выбрал столь сомнительный комплимент. если би
в самом деле за версту не было видно моего, теперь уже видимо пожизненного -
пэтэушного и армейского отпечатка.

Кажется, мне никогда не суждено вписаться.