"Ришат Садиев. То день, то вечер..." - читать интересную книгу автора

входившую тогда в моду. Панкрат, бывший рядом, тут же поплакался, что когда
съездил в "клеточке" на вызов в детсад, шкеты его спросили:

- Дяденька, вы клован?

То бишь клоун. Алексей Кириллыч попер на Панкрата: "Тоже мне эстет, у самого
рубашка к брюкам не в тон". Там все было в тон, я свидетель; но Леху уже
понесло и он гордо сообщил, что год после армии прожил, пытаясь осесть, в
Риге, где и набрался европейских манер в отличие от нас. "Тогда перед
выходом звони, какой мне галстук одеть, раз у тебя европейское воспитание",
- сказал Муха.

Толстый намек не ходить без звонка и оставить ключ он понял.

Осмеяния он был достоин. Но не смерти же?!

И если этот человек, наш единственный, кроме Мохова, пролетарий, все-таки
был или стал в конце концов одним из нас - убило его то же, что убьет
когда-нибудь и меня.

Любви - нет, и не будет, пока будет на Руси куда ссылать и засылать..
районное дерьмо.. медвежьи дыры.. провинция; и каждый год в институтах -
распределение, и каждый год - что день, что вечер - женщины будут искать
тех, кто вытащит их из дерьма.

На что у одних мужчин есть закрепленное Законом право,

А другим - платить нечем.

И этим другим, будь они хоть семь пядей,

Никогда не добраться до следующей ступеньки.

Вот это "никогда". услышанное им в трубке, и позвало его в огонь.

Параллельные прямые не пересекаются.

Так сказал Мохов, он был неправ.

Параллельные прямые пересеклись: проклятая междугородка ворвалась в линию, и
Лехи больше нет.

Если, конечно, она ворвалась. Вся достоевщина рассыпается, как карточный
домик, если телефоны никто не слушал.

Конечно. никто не слушал! Как я сразу не пришел к этой мысли? никто не
слушал! в Кирове может не быть автомата на Казань.. хотя можно через
телефонистку.. но не из деревни.. тем паче, если Он звонил - в конце концов
бы дозвонился! значит, ТЕЛЕФОНЫ НИКТО НЕ СЛУШАЛ, мы ни в чем не виноваты.