"Ришат Садиев. То день, то вечер..." - читать интересную книгу автора

Кириллыч Пахомов. Был он вятских кровей, соответственно кровь с молоком и
косая сажень. прямой, без извилин.. последнее, впрочем, небесспорно, потому
как в светских беседах с нами отнюдь не терялся.. был нахватан.. не без
этого.. поэзию и прорзу читал-с.. очевидно в процессе операций на книжном
черном рынке пронимало иногда любопытство - а чего ж там написано за
такую-то цену? Приятнейший, что и говорить, был человек и мужчина. и потому,
видимо, следующий бэик пани Крюкиной - подать с ним заявление - нас ни в
коей мере не удивил, хоть и позабавил порядком. Собственно, в том было некое
рациональное зерно: визуально они гармонировали. сексуально - надо думать.
что да- в противном случае столь длительный роман, как имело место у них.
был бы проблематичен, а в отношении "пустить в приличный дом" Алексей
Кириллыч обладал умением. и незаурядным. выглядеть "комильфо", пусть и не
будучи столь глубоким мыслителем. как Муха, Ришат или я. Матенриальную
сторону бытия он обеспечил бы явно лучше, чем даже Леночкины родичи из числа
хорошо оплачиваемых советских интеллигентов; правда, как муж без высшего
образования, Лешенька не давал права на городское распределение жены, но это
явно была тонкость - к моменту распределения Крюкова имела все основания
рассчитывать, что в городе оставят и без мужа, и драться еще будут - кто
возьмет.

Из распределения, однако, случился дикий конфуз - некто из бывших
комсомолських лидеров универа, которому по официальной версии Крюкова дала
когда-то пощечину на комсомолськом собрании за меткое сравнение профессий
манекенщицы и проститутки (а по неофициальной версии - не дала);
перебравшись ныне то ли в деканат, то ли выше, послал нашу красавицу в
район. Прокол был паскуден. но мы были уверены, что со дня на день, выбрав
место и время, и дав бывшему комсомольцу то, чего он когда-то не получил,
Лен Иванна сообщит нам свое новое назначение. Но прошел диплом, выпускной.
пол-лета, а Крюкова молчала. Нам стало неловко, что мы думали о ней так
плохо; и где-то в душе радостно, что мы выпестовали такую непродажную бабу.

И тут в офицерский отпуск приехал Асан.

Крюкова была в те дни временно-свободна: Лешенька, почив на лаврах поданного
заявления, отбыл на отдых в вятскую деревню попить парного молока и подоить
доярок. То, что произошло дальше. никому неизвестно, однако всем понятно: в
считанные дни одно заявление в ЗАГСе сменилось на другое, и на дальнейшее
прохождение службы офицер-двухгодичник Советской Армии Е.Р. Асанов отбыл при
жене. Советский закон неумолим - непребытие в район пахло тепленьким письмом
из прокуратуры; но гибок - выйди замуж на офицера, и можешь энное время не
работать вообще. Что и было констатировано. Ситуация, многократно обсужденая
иосужденная нами на кухнях - "выйти на большую дорогну, увидеть сдавшегося с
выкинутым белым флагом и подобрать его" - совершилась. Крюкина, кое-как
устояв перед соблазном СДЕЛАТЬ ТО, что спасительно для тебя, но порицаемо
всеми, не отказала себе в праве СДЕЛАТЬ ДРУГОЕ - всеми рассматриваемое как
твое личное дело, и потому судимое не толпой, а лишь собственной совестью.
Что же кавсаемо Асана, то он, не единожды при нас поклявшись - господи, а
кто в годы наши не клялся! - что не пойдет на большую дорогу искать белого
флага - слаб оказался, как дело дошло до дела: сам соблазнился. что чужой
кусочек плохо лежит; и девочку бедную соблазнил, перед выбором поставил -