"Микола (Николай Федорович) Садкович. Повесть о ясном Стахоре " - читать интересную книгу автора

Чистые, материнские слезы текли по ее щекам, падая на уснувших, горем
сведенных побратимов.
На пятый день тоски и невыносимых страданий в сыром подземелье старого
замка скончалась Мария. Ночью панские слуги принесли ее в пустую хату.
Соседи ждали возвращения Саввы, чтобы при нем схоронить.


* * *

Через день, вечером, крестили дочь пани Ядвиги. Ей дали имя Агнессы,
католической святой, прекрасной римлянки, оставшейся невинной в доме
разврата. И еще ей дали имя - Барбара. Только второе имя было дано тайно.
Для того это было сделано, чтобы пожелавший сглазить панночку или навести на
нее злые чары не знал полного имени - Агнесса-Барбара. Прокляв "Агнессу", он
не трогал "Барбару". Это была проверенная хитрость...
Уже ксендз в последний раз окропил дитя и, подняв его над головой,
понес к распятию... Уже мальчики в белых воротниках-пелеринах запели "Ave,
Maria"... И гости уже почувствовали близкий запах жареных каплунов, тучных
тетерек, рыбы и сладкой мальвазии... когда снизу послышались громкие крики,
звон разбиваемого стекла, топот ног.
Тяжелая дверь верхнего зала вдруг распахнулась, и вслед за испуганно
вбежавшим слугой на пороге перед шляхетными панами-гостями появился Савва.
Все остановилось, застыло -
и ксендз с поднятой Агнессой-Барбарой...
и раскрывшие рты певчие-мальчики...
и пан Владислав, опустившийся на левое колено...
и кровь в жилах нарядных шляхтянок, съехавшихся на торжество...
В дубовой раме резных дверей, освещенный колеблющимся пламенем свечей в
парадных шандалах, сжимая в сильной руке топор, стоял Савва. Нагнув курчавую
голову, сдвинув белые, выгоревшие брови, с недоброй улыбкой на обожженном
солнцем лице, он глядел на собравшихся в зале. Это длилось мгновенье...
Первым пришел в себя пан Владислав. Вскочив на ноги, он прохрипел:
- Ты... хлоп... - и двинулся к двери.
- Я, ваша милость, - твердо ответил Савва и шагнул навстречу храброму
пану.
За спиной Саввы показались оборванные, с горящими глазами односельчане.
Вперед всех выскочил Григорий Жук.
- На колени! - собрав всю силу власти, крикнул пан Владислав. - На
колени, быдло!
К нему на помощь поспешил ксендз Эдуард.
- Падай до ног! - закричал он, сунув кому-то в руки Агнессу-Барбару и
схватив, как оружие, большой медный крест. - Пред свентым крыжем... Целуй
пану руки!
Он взмахнул тяжелым крестом, но Григорий вырвал крест из его рук.
Сказал звонко, насмешливо:
- Поцелуй меня в зад, пане ксендже, бо я на спаса мед ел! - и
повернувшись к своим, крикнул: - А ну, хлопцы, поговорите с панами, щоб нэ
мишалы христинам... и панихиде.
В зал медленно и грозно шагнул Микола.
Визг, ругань, грохот падающих тел и тяжелых кресел, вопли о помощи,