"Алекс Садовский. Что делать, когда выключен свет? (Семейный дневник.)" - читать интересную книгу автора

- Да, мужчина, дразнилки у вас недетские. Hо мы отвлеклись. Как видишь,
Тоха, ни друга, ни подругу ты просто так пригласить в кино не можешь. Hо
как-то надо выкрутиться из ситуации? - и ты приглашаешь их обоих. Примерно
то же означает гешвистершафт. Я не могу часто пить пиво с друзьями, потому
что начинаю слышать упреки в алкоголизме. В компании также не одобряют,
когда я долго с мамой целуюсь.
- Еще бы! Вы ведь на этом не останавливаетесь.
- Так-так, Антон, а ну выкладывай, все что знаешь.
- Это долго рассказывать, я ведь хорошо учусь, значит, много знаю. - Я
никогда не упускаю случая поднять себе имидж. Такая мелочь, но даже на
папу это действует. В школе до того учителям голову заморочил, что и
учиться почти не надо, хорошие оценки за пару слов ставят. Правда, и
плохие тоже, но те два слова, указывающие азимут и дальность похода,
почему-то нашей учихе не понравились - так она и познакомилась с моими
родителями.
- Ты не увиливай, что ты знаешь про меня с мамой?
- Hу слышал я несколько раз, как вы после поцелуев в угадайку играете.
"Угадай", - говорила тебе мама,- "что у меня в руке твердое и большое". А
ты все догадаться не мог, что это гантель, потому что в той комнате больше
ничего похожего не было.
- А, это... Я просто обо всем забыл, когда мама загадывала загадку, даже
про гантели. Почему? Спать хотел.- Вернусь к гешвистершафту. Как ты
понял, пить с друзьями долго нельзя, целоваться тоже, вот я и придумал -
как только начинаю чувствовать косые взгляды со стороны твоей мамочки, я
пью с ней (на гешвистершафт) и крепко-крепко ее целую. Когда друзья
начинают поглядывать то на нас с мамулей, то на часы, я возвращаюсь к
пиву. Просто, как дважды два - только пусть это останется нашим мужским
секретом.
Так я узнал, чем занимаются родители, когда крепко-крепко целуются -
гешвистершафтом.

Я отвлекся, а что же я хотел записать?.. А, вспомнил. Шлепнув Генку по
заднице, чтобы напомнить ему о проблеме ремней и детей, я перешел к делу.
- Генка, ты чего дергаешься?
- Будто не знаешь, мой предок опять дневник листал.
- И что, у меня тоже иногда смотрит.
- Hо тебя он не лупит за двойки!
- А что, сдачи дать не можешь? - я решил обрисовать Генке всю
безвыходность его положения. И затем явиться в "белом фраке" спасителем -
так с него можно было больше содрать.
- Ты что, это же отец.
- А что тебе, Геша, мешает нарисовать нужные оценки?
- Моего папашу так не проведешь, он знает почерк училки.
- Может тогда учиться нормально будешь?
- Hе получится, пробовал. - Протянул он уныло. - Hе успеваю я учиться и
мыть машины, чтобы Маше сладости покупать.
- Да, влип ты паря. - Я специально помолчал, чтобы он ощутил всю бездну
своего положения. - Влип. Впрочем, я мог бы тебе помочь.
Генкины глаза загорелись, и он на одном дыхании выпалил:
- Сколько?