"Герман Садулаев. Partyzanы & Полицаи" - читать интересную книгу автора

капиталистической экономики: пели хором матерные песни, плясали прямо в
церкви, перед иконами, заставляя батюшку махать кадилом в такт, дурака
Соломона Королицего выпустили из погреба, а итальянца объявили гегемоном и
вернули ему баян.
Потом оказалось, что прежние увлечения и разногласия жителей деревни
Спорово были детскими играми, по сравнению с новой бедой. На смену
отвергнутому и разрушенному в ходе пролетарской революции промысловому
капитализму пришел гораздо более хитрый и коварный финансовый капитализм,
густо замешенный на самом беспардонном коллаборационизме. И проводником
нового порядка стал бывший бухгалтер артели "Сполохи Коммунизма" Федька
Овинов.
В самом начале войны Федька скрысил артельную кассу. Он как раз должен
был отвезти деньги в Березовский райкоопсоюз. И даже приехал в райцентр, где
остановился у своего кума. Но как услышал канонаду и бомбежки, так деньги
сдавать передумал. Вернулся в Спорово с кассой, хотя артельщикам сказал, что
все сдал. И вот он сидел на сумке с мятыми рублями и трешками и поначалу не
знал, что с этим богатством будет делать. Думал, скорее всего, новые власти
и деньги советские отменят. А вдруг нет?
Вскоре после установления оккупационного режима Федька узнал от своего
березовского кума, что, как это ни удивительно, немцы советские рубли не
отменяют, а признают в качестве законного платежного средства. И даже
конвертируют в собственную валюту. Вернее, в специальную валюту,
установленную для оккупированных территорий.

Такой валютой для всех завоеванных земель стала "оккупационная марка".
Правильно она называлась: Reihkreditkassenscheine ("Билет имперской
кредитной кассы"), сокращенно RKKS. 1 RKKS равнялся (теоретически) 1
рейхсмарке, то есть настоящей немецкой марке. Обменный курс был установлен в
соотношении 1 RKKS за 10 советских рублей. Это был грабительский курс, так
как покупательная способность 1 немецкой марки до начала войны
соответствовала покупательной способности 2 советских рублей. То есть курс
оккупационной марки был завышен минимум в пять раз.
В этом и была причина такой странной лояльности немецких властей к
валюте захваченных территорий. Помимо прямых реквизиций и просто грабежей
оккупанты осуществляли и "закупки" необходимого для армии провианта и
прочего у местного населения. Ведь иногда купить легче, чем отобрать:
продавец сам принесет к тебе свои надежно припрятанные запасы. А
"специальный" курс валют гарантировал, что такая закупка по затратам не
менее, а то и более эффективна, чем силовые реквизиционные операции.
Во внешней политике любого государства война, торговля и обмен валют
всегда настолько тесно связаны, что порой бывает трудно понять, где
заканчивается война и начинается торговля, а где игра на курсовой разнице
превращается в открытый грабеж. Для капиталистического общества смысл и
войны, и торговли, и обмена валют един - обогащение. Способ, который оно
выбирает в каждом конкретном случае, зависит от соотношения сил и сравнения
сопутствующих затрат и нормы прибыли.
Все это отлично знал бухгалтер артели "Сполохи Коммунизма" Федор
Овинов, который, в отличие от споровских коммунистов, читал не только
"Критику Готской программы", но и весь "Капитал" Карла Маркса. Книга в свое
время вдохновила его, но не на разрушение власти капитала на земле, а на