"Екатерина Садур. Из тени в свет перелетая" - читать интересную книгу автора

прозрачным, остреньким личиком. Издалека его можно было принять за отца
двоих детей, если бы не Борины залысины. Танечка Зотова с двумя хвостиками,
перетянутая в поясе, в сапожках чуть выше щиколотки, и Боря - румяный, с
тоненьким голосом - с другой стороны.
- Привет, Лиза! - сказала Танечка, помахивая сумочкой. - Становись к
нам, под козырек, а то совсем вымокнешь!
- Какая ты стала! - сказал Боря. - Совсем выросла!
- Мы на рыбалку, - сказал Сережа. - Витю из магазина ждем!
По Ельцовской под дождем шла Антонина Взвизжева. Она еще издалека
увидела Лизу с актерами. Антонина постарела, согнулась почти вдвое, и рыжие
ее тонкие волосы совсем поседели. Она закричала еще издалека, и поэтому Лиза
даже не все услышала:
- Вырасти-то она выросла, а вот повелась - Бог знает с кем! А ты - тоже
мне актриса! - и Антонина указала клюкой на Танечку Зотову.
Лиза испугалась скорее по привычке. Она вспомнила, как в детстве
Инес-са пела ей на ночь: "Антонина придет, нашу Лизу унесет!" - и вечерами
Антонина часто заглядывала к ним в окна: проверить - все ли дома. А сейчас,
с другого конца Ельцовской, под дождем, по деревянному тротуару ковыляла
несчастная хромая старуха.
- А ты... а ты... - отругивалась на ветру Танечка Зотова.
Но тут из магазина вышел Витя:
- Ну что, ребята, едем, что ли?

На вокзале актер Боря сказал Танечке:
- Мы с Сережей отдельно поедем. Сами по себе. Вы только скажите, где
выходить!
В электричке на деревянных сиденьях Танечка Зотова пила водку с Витей.
Витя рассказывал:
- Мне один раз в подарок спирту привезли голландского. Я пошел домой,
бутылку выронил, а она не разбилась. Я удивился, стал кидать ее об асфальт,
а она - хоть бы что. Я подумал: "Что за бутылка такая затейливая!" - и стал
ее штопором по дороге ковырять, а спирт весь и вылился...
В тамбуре курили актер Боря и осветитель Сережа. Они говорили что-то
друг другу, но даже по движению губ Лиза не могла разобрать их слова, они
объяснялись на пальцах, как глухонемые. Потом полненький актер Боря, армянин
наполовину, с усами щеткой, вошел в вагон и молча стал предлагать переснятые
карты и знаки Зодиака на тоненькой цепочке, а следом уныло плелся осветитель
Сережа и на пальцах показывал цену. И когда кто-то из пассажиров
переспрашивал цену, Боря показывал на рот и на уши, а Сережа часто кивал,
подтверждая, что оба они ничего не слышат и ничего не могут ответить.

- Вот мой дом, - сказал Витя. - У самого берега. Мать жива была, я к
ней яблони белить приезжал.
Танечка Зотова с Лизой и актером катались на лодке. Актер Боря сидел на
веслах. Греб в камыши.
- Быстрее можешь? - спросила Лиза. И он греб быстрее.
Небо холодной ясности отразилось в воде, и очертания берегов с двух
сторон, и деревья на берегах в ржавом золоте. От лодки шла рябь по воде, и в
опрокинутом небе дрожали отражения.
Вечером Витя жарил рыбу в муке, по-рыбацки. Рыба ужаривалась,