"Екатерина Садур. Из тени в свет перелетая" - читать интересную книгу автора А когда мы все выросли, он стал встречаться с одной девушкой и даже
жениться на ней хотел, не для баловства встречался, а серьезно; значит, не думал о смерти... И вот как-то он ее проводил домой, а потом пошел и убил таксиста с какими-то там помощниками. Оказалось, что у них такая банда уже очень давно и что они уже третьего таксиста зарезали, а их никак не могут поймать... А потом мне вызов прислали из Литературного института, что я конкурс прошла на поэзию, и я уехала в Москву сдавать экзамены, пока его судили, а потом, когда я вернулась в Салават на каникулы, я прочитала в газете, что вся банда поймана, и его поймали первым, и уже судили, и что приговор приведен в исполнение! А когда я встала, чтобы ближе рассмотреть фотографию ее брата на стене, я увидела тетрадку на столике со стихами, там на полях бы-ли розочки нарисованы и большеглазые кукольные головки. Мы так же в детстве рисовали в песенниках, еще в Новосибирске... Два сероглазых ре-бенка улыбались фотографу с фотографии, их наряжали, рубашечки им гладили. У мальчика веснушки на щеках, молочные зубы выпадают, родинка на левой щеке... И я вспомнила, как в Новосибирске мы в песенниках пи-сали странички примет: "Глаза карие - к любви, Глаза зеленые - к измене, Смотрит в сторону - не любит, Родинка на левой щеке - к несчастью..." А потом она принесла из кухни гитару с наклейками и запела тоненьким простуженным голосом: Той бледной луной озарился И над сырою могилой Плакал молоденький вор! Ах, мамочка, милая мама! Зачем ты так рано ушла, Зачем ты дитя погубила, Отца-подлеца не нашла? (Потом он плачет, вспоминает свою жизнь, ругает отца, которого, естественно, никогда не видел, и умирает...) Тут бледной луной озарился Тот старый кладбищенский двор, И над двойною могилой Плакал отец-прокурор! Песня из нашего детства, из наших двух дворов. Я представила, как мой отец, которого я в жизни не видела, пел где-нибудь в подъезде с другими подростками, такими же, как ее брат, с пивными бутылками на подоконнике, с простудой вокруг губ; как зябко было стоять им в подъезде на сквозняке, в куртках и свитерах, из которых они давно выросли. И когда становилось совсем нестерпимо холодно от сквозняка и выпитого пива, они по очереди грели свои покрасневшие руки на батарее... Я же своих родителей знаю только из рассказов, они умерли в юности, и я сейчас о них думаю, ну, словно бы мы с ними - ровесники... Вторая ночь. |
|
|