"Екатерина Садур. Дети лета тише воды и ниже травы " - читать интересную книгу автора

и у входа в метро.
- Ну как? - посоветовались мы. - Подожжем тополиную дорожку?
И бросили спичку в стелющийся пух. Пламя побежало узкими стрелками
прямо к сероногой милиции.
- Ура! - крикнули мы как на демонстрации с салютом и флагами.
- Вы сожжете город, - укорила милиция и потянула к себе сирень, но
безногий цепко держался за букеты. Он обхватил влажные сиреневые ветки, но
милиция тянула к себе, как будто бы им очень хочется сирени, а безногий - к
себе, как будто бы он им сирени не дает.
- Везите, везите его! - кричал один самый молодой и самый гневный,
подталкивая тележку безногого. Мы часто видели, как по выходным он в летних
брючках и шарфике катается на велосипеде, а если очень жарко - до локтя
закатывает рукава.
Безногий держался за букеты и ехал за высокими и сильными.
- Я давно его знаю, - продолжал юноша. - Он на улице Жолтовского живет!
Его еще одна алкашка забирает из отделения. Не очень старая алкашка, средних
лет... Так вы лучше спросите его, куда они с той алкашкой пускают денежки.
Думаете, копейка к копеечке?
- Да знаем мы, знаем! - били по плечу, утешая.
Но он выбежал вперед, чтобы товарищи по работе лучше его услышали, и
тут луч отскочил от начищенной пуговицы милиционера и звонко полоснул
инвалида по глазам.
- Вот, вот, смотрите! - заходился милиционер, утирая пот.
Безногий щурился.

Каждое воскресенье молодой милиционер ходил на почту - звонить матери в
Глухово.
- Девушка! - кричал он в окошко так, как будто бы уже говорил с родной
деревней. - Мне нужна Московская область! - и диктовал длинные цифры.
Он был высокий, скорее долговязый, чем высокий, и каждому, кто с ним
говорил, приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть лицо, приходилось
щуриться из-за ослепительного летнего солнца, внезапно появляющегося из-за
его плеча, глаза начинали слезиться, и поэтому его лицо ускользало и
расплывалось. Милиционер ходил очень легко, но прежде чем ступить, пробовал
землю носком, словно не верил своим глазам и проверял, нет ли обмана.
Говорил обо всем: ручка, вилочка. Дети обгоняли его, крича: "Копейка!
Копеечка!", и приседали к земле, показывая, какое все маленькое. Ему
становилось жарко от гнева, и он бежал за детьми, но они разбегались в
разные стороны, и он останавливался в нерешительности.
- Летнюю форму выдали! - кричал он в Глухово. - Пуговка к петельке -
один в один. Никто порядок не нарушает, только алкоголики побираются у
метро, а потом пьют как богачи. Алкоголики и калеки. Нет, мама, нет, еще не
женился! Слежу за порядком, слежу...

- Та девчонка гордая была, - пели мы на лавочке. - Не поверила в его
слова...
Среди нас особенно выделялась Зеленая Муха. Она вместе с нами жгла
тополиный пух, и когда он, ленивый и ласковый, залетал ей в рот, Зеленая
Муха молча плевалась.
- Смотри, Света! - указывали мы под ноги.