"В.Сафонов. Дорога на простор." - читать интересную книгу автора

Он говорил, а гул и гомон росли в толпе. Ловок гость! Всю реку
подмять удумал. Коготки-то железные... Не все родились на Дону, многие
вдоволь хлебнули смердовой доли. И где ж царево жалованье? Ведь не
посланцу оно дано, а войску. Что же хоронит он хлебушко в своих плавучих
гробах? А Коза, атаман, - почему не выложит он все мальцу прямиком?
Кто-то заливисто свистнул. Передние подались вперед, круг глухо
сжался, стало слышно дыхание людей.
- Зубов не заговаривай. Режь, что мыслишь: на то тебя атаманом
становили.
- Шапку, князь, с головы перед казачеством. Товариство, разгружай
будары!..
Князь нахмурил тонкие брови и вдруг шагнул вперед:
- Вы что: мне обиду чините? Не мне: великому государю! Вот он я. А
ну, хватай! Руси не схватишь: то попомните.
И помолчал, глядя в лицо передним. Потом, как о деле решенном:
- А про заводчиков: выдавать ли их или своим судом осудите - думайте.
Не знал, конечно, упрямо-бесстрашный посланец, что он зажигает лучину
на той площади, где и до него - особенно с тех пор, как загуляло словцо
"измена" - все было как порох, ждущий искры.
Между молотом и наковальней почувствовала себя бездомовная,
сбредшаяся сюда из низовых городков и из степи, буйная толпа, но не
покорную робость, а ярость родило в ней отчаяние. Не от крика, а от
бешеного рева шатнулся теперь весь круг, и уже страшное, бесповоротное
"сарынь, веселись" голытьбы вплелось в рев, и десятки глоток готовы были
подхватить это, - как, расталкивая, распихивая сгрудившихся, вырвался в
тесное пространство внутри круга казак в сером зипуне.


Все узнали его, и, видимо, многие как-то по-особому знали его, хотя
был он невзрачен, недомовит, в станице появился недавно, неведомо откуда,
и живал в ней мало, исчезая неведомо по каким делам, а то, что живал,
держался в особицу, вовсе один, не касаясь будто ни разбойного своеволия
гулевых, ни казацкой старшины.
И было так внезапно, как снег на голову, и самое появление его, и
выход в круг, - да еще как раз в момент, когда вот-вот - и все бы смела
бушующая буря, - что утих рев и опало напряжение, найдя временный выход в
любопытстве, сразу разбуженном у подвижной, не знающей сдержек степной
вольницы. И только пчелиное жужжание круга показывало, что пламя не
потухло, а просто на несколько мгновений приглушено.
Чернявый казак в кругу кинул шапку оземь, ударил в ноги казачеству,
поклонился атаману и посланцу.
- Бобыль!
- Вековуш! Блестя глазами и белыми зубами в бороде, казак в кругу
сказал:
- Дело тут на крик пошло. Ты, господин, молод, ломишь, а не гнешь;
казачество соломиной не переломится.
И весело, не замечая хмурого лица князя:
- Да не дивись, что хлопцы, не обедавши, шумят. У нас на Дону сытно
привыкли жить, не взыщи. Так уж дозволь, атаман, покормимся хлебушком и
варевом. Без пирога какая беседа!