"В.Сафонов. Дорога на простор." - читать интересную книгу автора

по хрустящей на зубах корке, - не покидало парней. Дважды взошло солнце с
тех пор, как у Гаврюхи во рту побывал землисто-черный, свалявшийся, как
седельная кожа, кусок, который отломила мать от лепешки, сберегавшейся в
золе. Но подводная охота, о которой напоминал сом, перекинутый через плечо
и потряхивающий головой и хвостом при ходьбе, свежесть глубокой воды,
оставившая сладкий холодок между лопатками, и теперь ожидание того нового,
небывалого, что (Гаврюха уверен был) сделает нынешний день непохожим на
все прежние дни его жизни, - наполняли его ликованием.
В куренях было людно, говор, ржание, звяканье оружия раздавались
оттуда. Курился кизячный дым, женщины хлопотали в хатах с растворенными
дверями и возле очагов, из грубых камней сложенных посередь дворов.
Невольники-ясыри охаживали запаленных лошадей.
Всю станицу знал Гаврюха, как свою ладонь, каждый куст татарника рос,
знакомый ему. Но вот этих двоих он не знал. Они сидели в исподнем, с
непокрытыми головами среди подсолнухов, неподалеку от пчелиных колод. Лица
у обоих были иссечены глубокими, почерневшими от долгих прожитых годов
морщинами.
Несколько поколений родилось, оженилось да и отошло с тех пор, как
молодыми казаками, уехали они с Дону. А теперь вернулись оба - один с
западного, другой с восточного поля, - вернулись помирать на Дон, и никто
не узнал их, да и они никого не узнали, кроме друг друга.
Один говорил:
- А медом я и сыт. Бабоньке толкую Антипки-внучка: ты б чуреков альбо
чебуреков напекла. А она: турмен [мельница] сломался, а скрыни зайцы
прогрызли. Так я давай того меду - и ополдень, и в вечер, и с третьими
петухами. А проснулся: чтой-то мухи пуп весь засидели? Колупнул: мед!
Другой отвечал:
- Меня ж, сват, так рыбой отпотчевали, что заместо людей все чебаков
да сулу [чебак - мелкая рыба; сула - судак] я вижу. И на тебя, сватушка,
погляжу - гуторишь, а ровно рыба хвостом махает.
- А привезут же!
- Привезут. А как же!
- Казачий корень не выморишь. Кто не даст Дону - к тому мы, Дон, сами
пожалуем, приберем!
- И на пашу, и на крымцев с янычарами укорот найдем.
- От века непокорим Дон-река.
- И до века непокорим!
Радуясь единомыслию, старики вместе крякнули.
Тут рыба сом встала на хвост над стенкой меж подсолнухов и, разиня
рот, трижды поклонилась.
Схватив палку с крючком, побежал к стене окормленный рыбой.
- Шайтан, нечистый дух!
Мальчики улепетывали за угол.
Шумел и шумел майдан, хоть не видно было уже лихого вестника.
Врозь пошли и зашатались казачьи мысли, как челны без руля,
затомились души, смущенные грянувшей с юга бедой и непонятным безмолвием
севера...
- Что делать будем?
- Свинца, пороху нет. Камчой обуха не перешибить...
Мелколицый парень шепеляво выкрикнул, будто хотел достать голосом на