"Франсуаза Саган. Хранитель сердца (Перевод Л.Татко)" - читать интересную книгу автора

Я не знаю, о чем он подумал в то мгновение, так как в следующее, в
адском грохоте, нас, сцепленных в объятии, отбросило метров на десять от
кювета. Наполовину оглохшая, ослепшая, я высвободилась из объятий Пола,
чтобы взглянуть на "ягуар", горевший, как свечка, к счастью, хорошо
застрахованная. Пол тоже сел.
- Мой Бог,- простонал он,- бензин...
- Там осталось еще что-нибудь взрывающееся? - спросила я с оттенком
черного юмора. И внезапно вспомнила о существовании дикаря. Быть может, он
горел в тот самый момент. Я вскочила, заметив, что на обоих чулках
спустились петли, и побежала к дороге. Пол последовал за мной. Темная
фигура, недоступная огню, но неподвижная, распростерлась на щебенке. Сначала
я видела только гриву каштановых волос, которым огонь придавал красноватый
оттенок, а затем, без усилия перевернув его, я увидела лицо человека,
скорее, лицо ребенка.
Поймите меня правильно. Я не любила, не люблю и не буду любить совсем
молоденьких парней, тех, кого называют в Европе minets. Их растущая
популярность, и среди моих приятельниц тоже, кажется мне удивительной.
Прямо-таки последователи Фрейда. Юнцам, от которых еще пахнет молоком, не
следует вить гнездышко на груди у женщин, от которых пахнет шотландским
виски. И все же это лицо на дороге, повернутое ко мне в свете языков
пламени, такое юное, но уже такое суровое, его совершенство наполнили меня
странными чувствами. Мне хотелось и бежать от него, и баюкать, нежно обняв.
А ведь я не страдаю материнским комплексом. Моя дочь, которую я обожаю,
живет в Париже, счастлива замужем и окружена стайкой маленьких чертенят,
которых она постоянно мечтает спихнуть мне летом, когда у меня появляется
счастливая мысль провести месяц на Ривьере. Слава Богу, я редко путешествую
одна, поэтому ее мечты еще ни разу не материализовались.
Но вернемся к той ночи и к Льюису - этого безумца, это чучело, этого
лежащего без сознания человека, этого красавца звали Льюис,- на мгновение я
застыла над ним, не двигаясь, даже не положив ему руку на сердце, чтобы
удостовериться, бьется ли оно. Я смотрела па него, не видя особой разницы,
жив он или умер. Несомненно, недопустимая сентиментальность, в которой потом
мне пришлось горько раскаяться, не в том смысле, как кто-то, возможно,
подумал. "Кто это?" - сурово спросил Пол (если и есть что-то восхитительное
в обитателях Голливуда, так это их мания знать и узнавать всех). Пола
нервировало, что он не может назвать по имени человека, которого едва не
переехал среди ночи. Я начала закипать.
- Мы же не на вечеринке, Пол. Как ты думаешь, он ранен?.. О!..
Что-то коричневое, бегущее из-под головы незнакомца на мои руки...
Кровь! Я узнала ее тепло, липкость, густоту. Пол увидел кровь в тот же
момент.
- Я не тронул его, я в этом уверен. Его, должно быть, стукнуло обломком
машины при взрыве.- Он встал, его голос был спокоен и тверд. Я начала
понимать слезы Лолы Греветт. - Не двигайся, Дороти, я пойду позвоню,-
большими шагами он направился к темным силуэтам домов, видневшихся вдали. Я
осталась одна на дороге, рядом с человеком, который, быть может, умирал.
Вдруг он открыл глаза, взглянул на меня и улыбнулся.


II