"Андрей Сахаров. Степан Разин ("Жизнь замечательных людей" #515) " - читать интересную книгу автора

рассчитывая на помощь капитана Чебышева, "учинил подарок" ему ни много ни
мало в пять тысяч рублей! Для сравнения можно привести пример - казак за
трудную военную службу по найму получал от "капитального" человека "на
подмогу" от 10 до 30 рублей в год. На такие деньги нести службу было
тяжело - оружие, лошадь, снаряжение и пр. стоили немалых денег; например, за
лошадь среднего достоинства платили 7-10 рублей, за породистую - 50 рублей,
за ружье - 4 рубля, простую саблю - 2 рубля (посеребренную - 8-10 рублей,
позолоченную - 20 рублей). Нередко семьи казаков, несших службу в отдаленных
местах, ходили по миру, питаясь именем Христовым. Многие, прежде всего
пришлые, люди нанимались в работники к богатым односельчанам. Среди наемных
немало было гулящих людей, беспаспортного люда, проживавшего, часто тайно,
по хуторам и уметам. Принимали их не только богатые, но и бедняки, как,
например, С. Оболяев (Еремина Курица). Паспорта он у них не спрашивал и в
ответ на вопрос следователей (его арестовали по делу о Пугачеве) о причинах
подобного снисходительного отношения к беглецам ответил:
- Да как же... не прийнять-та, вить слово божие повелевает странных
призирать и питать, так же мне что нужды спрашивать прихожева, имеет ли он
пашпорт или не имеет?
- Поэтому ты хоть разбойника, так примешь?
- Да мне... что до етова нужды, хотя бы он с виселицы был; вить не я в
ответе - он; а я должен исполнить слово божие!
Таких работников из беглых на Яике было немало; здесь "каждому беглому
пристань открытая", как сказал за два года до этого случая генерал-майор
Фрейман - душитель Яицкого восстания 1772 года. Особенно много работников
имели богатые казаки, старшины, нещадно эксплуатировавшие их почти даровой
труд.
Разногласия, ненависть между старшинской ("согласной", "послушной",
невойсковой) стороной и "непослушной" ("несогласной", народной, войсковой)
стороной к 1750-м - началу 1770-х годов приняли открытые, резкие формы. Это
признавали и яицкие старшины, и само правительство. Бородин, один из яицких
старшин, в июне 1773 года, незадолго до начала Пугачевского движения, писал
оренбургскому губернатору Рейнсдорпу: "Не только Вашему
высокопревосходительству, но, уповательно, всему государству уже известно,
что войско Яицкое лет от десяти и более до самого нынешнего времени на две
разделилось части, из которых одна называема была здесь старшинскою и больше
малое, нежели видное, в себе людей количество составляла; а другая -
войсковою, которая наиболее потому так называлась, что не только служащие,
но отставные, да и самые малолетние все до нее почти принадлежали".
Официальный Петербург выражал крайнее недовольство тем, что яицкие казаки,
"разделясь на две партии", выбирают атаманов "не общим приговором" и
присылают их в столицу "каждая партия от себя". На Яик из центра направили
гвардии капитана Дурново, чтобы тот выяснил, "давно ли та их вражда так до
великого градуса усилилась, что уже войско разделено на две противные
стороны - послушную и непослушную".
Состав той и другой "партии" был довольно сложным и пестрым. Среди
"послушных" имелись не только богатые казаки, но и другие, которые, как о
них говорили, "войску изменили" и "прилепились для покормки к старшинам". А
к "непослушным" присоединялись и часто руководили ими богатые казаки,
отдельные старшины, имевшие хутора, и т. д. Они делали это по разным
причинам - одни выступали в защиту старых прав и вольностей Яика Горыныча,