"Андрей Сахаров. Степан Разин ("Жизнь замечательных людей" #515) " - читать интересную книгу автора

двора. Так попросимся мы теперь у офицера.
- Хорошо.
29 мая, в 8 часов утра, оба отправились к прапорщику Зыкову, просили
его разрешить пройти к священнику Ивану Ефимову для милостыни. Но конвойных
в остроге осталось мало - многие ушли с арестантами на разные работы, и
офицер отказал: придут-де с работы колодники и конвойные, тогда ступайте! В
десятом часу утра их наконец отпустили. Сопровождающим прапорщик назначил
солдата Дениса Рыбакова, Мищенков вызвался добровольно. Отправились
вчетвером.
Пришли к священнику в дом. Поздоровались. Купец вынул деньги и попросил
купить вина, пива и меду: с тоски-де выпить не грех. Поп и соборный дьячок
сходили в кабак. Принесли вина на 15 копеек, пива на 7 и меду на 14. Все
выпили по одной чарке вина, потом по другой, по стакану пива и меда. Немного
захмелели. Арестанты подливали все больше Рыбакову, и тот вскоре совсем
опьянел. Посидели еще немного, затем встали, поблагодарили хозяина и
попрощались. Священник запер ворота за ними и пошел домой.
Четверо гостей вышли со двора и совсем близко увидели запряженную
кибитку, правил в ней Филимон Дружинин.
- Эй, ямщик! - крикнул купец, опасливо поглядывая на Рыбакова (не
догадался бы!). - Что возьмешь отвезти в кремль?
- Пять копеек.
- Ну, постой, отвези!
Посадив пьяного, сели и сами. Филимон тронул лошадь. Долго ехали по
Большой Казанской дороге. Вдруг Рыбаков очнулся:
- Что, брат, так долго едем?
- А вот видишь, - голос у Пугачева был веселый, - кривою дорогой везут!
Проехали еще немного. Показалось дворцовое село Царицыно. Здесь, взяв в
охапку солдата, купец высадил его, и тот побрел по дороге, не понимая, где и
зачем он здесь оказался. В селе он упал у дома управителя, который утром
растолкал его и направил к Казани. К острогу Рыбаков прибрел только к девяти
часам вечера. Караульный же офицер донес дежурному о побеге двух колодников
на следующий день. В губернской канцелярии узнали о случившемся только 3
июня, в тот же день, когда фон Брандт получил письмо генерал-прокурора
Вяземского с сообщением об указе Екатерины II о Пугачеве. Он в это время был
уже далеко...
Казанский губернатор распорядился искать "утеклецов" и в Алате, и в
Малыковке, особенно в поселениях на Иргизе. Но нигде их не нашли, да фон
Брандт и не придавал этому делу особого значения. О побеге он сообщил
Вяземскому только письмом, написанным 21 июня. Но отправил его не с
нарочным, а приказал сдать на почту, где оно пролежало шесть дней.
Губернатор извещал Вяземского, что письмо, "в котором соизволили объявить
именное высочайшее ея императорского величества повеление об учинении
содержащемуся здесь раскольнику, беглому Войска Донского казаку Емельяну
Пугачеву наказания его плетьми и о посылке его в Пелым, я получить честь
имел, но исполнения по тому указу не учинено для того, что предсказанный
Пугачев за три дня до получения сего Вашего сиятельства письма с часовым,
бывшим при нем солдатом, бежал".
Письмо из Казани в Петербург пришло только 8 августа. Через пять дней в
12 часов ночи генерал-прокурор Сената князь Вяземский известил о нем графа
Чернышева. Вице-президент Военной коллегии тут же принял срочные меры -