"А.Н.Сахаров(редактор). Петр III ("Романовы" #12) " - читать интересную книгу автора

своё счастье, свой покой. Пусть он едет, и Бог да поможет этой юной чете в
расцвете их любви!
- Благодарю, тысячу раз благодарю вас! - воскликнул барон, горячо
пожимая руку пасторши. - Спасибо за эти слова! Ведь вы тоже нашли друг друга
там, в России, почему бы мне не привезти оттуда своего счастья? Вы знаете
великого князя, вы были его друзьями; если вы дадите мне с собой несколько
слов к нему, я уверен, он примет меня хорошо, если я от вашего имени
представлюсь ему.
Пасторша посмотрела на него долгим, странным взглядом, затем
произнесла:
- Да, я дам вам с собой письмо, так как имею право обратиться туда с
просьбой, и если под снегом и льдом не застыли и сохранились хотя
какие-нибудь человеческие чувства, то моё слово будет услышано.
- О, я знал это, я знал, - воскликнул Фриц, - что вы поможете мне, что
вы одобрите мою мысль! Вот видишь, Дора, - сказал он, с восторгом заключая
молодую девушку в свои объятия, - всё уладится к лучшему, мы будем
счастливы. Ведь немыслимо, чтобы мы могли расстаться!
- Но ваш отец? - спросил пастор, задумчиво качая головой.
- Сегодня же я поговорю с ним, - ответил Фриц. - Он, наверное, не будет
ничего иметь против; а если бы и так, - воскликнул он с упорной
решимостью, - то я уеду против его воли. Никто не может запретить
голштинскому дворянину искать справедливости у своего герцога. Я поеду
тотчас же; добрые намерения не следует откладывать. Я соберусь в путь в
несколько дней, а потом, дорогая Дора, никто уже не разлучит нас.
- Нет, нет! - раздался глухой голос старика, - мой цветок красивее, он
должен быть на верхушке дома... Мой цветок тёмно-красный и жёлтый, а твой
едва расцвёл, совсем ещё зелёный!
- А я не хочу, не хочу! - горячо запротестовал мальчик. - Я положил
последний камень, и мой цветок должен быть на верхушке!
Старик и мальчик старались одновременно водрузить каждый свой цветок,
непрочное здание рухнуло, и мальчик принялся громко плакать.
- Мама, - закричал он, - мама, дядя разрушил мой дом... Гадкий, злой
дядя!
Старик смотрел мрачно, но через минуту разразился громким, резким
смехом.
- Разрушил! - воскликнул он. - Да, да, разрушил... Но почему бы мне и
не разрушить, когда рушатся более прочные здания и погребают под своими
обломками тех, кто, казалось, прочно стоял на вершине? Игрушки, всё на
свете - игрушки, игра случая, злобы, подлости и людской лжи... Почему это
должно устоять, если всё остальное рушится? Долой, всё, всё долой сейчас!
Тощими, сухими руками он стал разбрасывать кубики; некоторые из них
укатились далеко. Ребёнок в страхе прижался к матери и громко плакал, глядя
на опустошение, производимое старцем.
- Милый папа, - мягко сказала Дора, подбегая к старику, - не волнуйся,
пожалуйста!.. Ты знаешь, что тебе вредно волноваться! Ты прав, - сказала
она, понизив голос, чтобы ребёнок не слышал, - ты прав, твой цветок
красивее; давай мы снова построим дом и посадим на верхушку вот эту
георгину.
Старик испуганно вздрогнул, когда Дора дотронулась до его плеча.
- Да, да, я буду хорошо вести себя, Дора, я не буду шуметь, не буду