"А.Н.Сахаров(редактор). Петр III ("Романовы" #12) " - читать интересную книгу автора

буйствовать... Ты знаешь, я охотно повинуюсь тебе... Ты так добра со мной!
Ты не запираешь меня, не скручиваешь мне руки этой ужасной смирительной
рубашкой, ты не запираешь меня в тёмную клетку, где света Божьего не видно;
поэтому я охотно делаю всё, чего ты требуешь от меня. Приведи сюда
маленького Бернгарда, я попрошу у него прощенья, снова построю ему домик и
поставлю на верхушку крыши его цветок.
Старик с мольбою простёр руки к дочери и смотрел на неё скорбным,
умоляющим взглядом.
Мальчик услышал последние слова старика, быстро успокоился и снова
поспешил к нему играть.
Дора отвернулась в сторону и залилась горькими слезами.
Молодой барон Бломштедт подошёл к старцу, положил руку на его седую
голову и громко, торжественно сказал:
- Слушай, Дора! Клянусь тебе именем Бога, что не вернусь в родной край
раньше, чем будет искуплена вина, помутившая рассудок старца, и будет снят
позор с этих почтенных седин.
- О, прости, прости! - пробормотал старик, весь дрожа и отстраняясь от
руки молодого человека. - Я буду спокоен и послушен, только не бейте меня,
не бейте меня!
- Ты слышишь? - рыдая, воскликнула Дора. - Спаси его, спаси, и я буду
принадлежать тебе, наперекор всему свету; ты будешь моим богом.
Барон порывисто сжал её в своих объятиях и, не говоря более ни слова,
направился к выходу, вскочил на лошадь и понёсся через дюны по направлению к
отцовскому дому.
Он застал старого барона на веранде, ведущей от дома к обширному парку,
примыкавшему к просторным английским лужайкам, которые непосредственно
окружали барский дом.
Солнце село; холодный ветер с моря гнал волны, ложившиеся по берегу
прихотливыми белыми кружевами.
Барон Бломштедт был высокий, сильный мужчина, с резкими, строгими
чертами лица и ясным, холодным, в душу проникающим взором, тщательно
причёсанный и напудренный, сдержанный в своих манерах и движениях, он
вопросительно посмотрел на сына, когда тот, сдав лошадь на конюшню,
стремительно взбежал на веранду, сильно возбуждённый и раскрасневшийся от
быстрой скачки.
- Ты был у пастора? - спросил он сына.
Молодой человек ответил утвердительно, открыто и прямо глядя в лицо
отца, однако с трудом преодолевая некоторый страх, который чувствовал к отцу
с самого детства.
- Это естественно и похвально, - сказал барон, - что ты навещаешь
пастора; он - твой бывший учитель и хороший, скромный, добродетельный
человек, один из тех, каких немного. Но ты уже не дитя. В доме пастора Вюрца
живёт Элендсгейм, человек, который осмелился посягнуть на исконные права
голштинского дворянства, который вследствие своего бессовестного управления
был привлечён к суду и только потому освобождён из тюрьмы, что в отношении
несчастного умалишённого человеческий суд бессилен. В детстве ты играл с
дочерью этого изменника своей родины, и я, конечно, не хочу ставить бедной
девушке в вину деяния её отца; но ты уже не мальчик, и не годится, чтобы мой
сын, барон Бломштедт, находился в дружественных отношениях с дочерью
человека, который был злейшим врагом нашего сословия и которого герцог по