"А.Н.Сахаров(редактор). Петр III ("Романовы" #12) " - читать интересную книгу автора

её дрожащих пальцев; с глубокой серьёзностью посмотрел пастор в
страстно-возбуждённое лицо молодого человека.
- Господь с вами, что вы говорите, Фриц! - сказал он. - Вы оба - ещё
дети. Как могут приходить вам в голову подобные мысли?
- Вчера ещё мы были детьми, - заметил Фриц, - но сегодня мы уже
перестали быть ими; я возмужал, я завоюю своё счастье и, наперекор всем
препятствиям, буду носить на руках свою дорогую Дору всю жизнь так же, как
носил её в детстве через плетни и рвы.
Дора высвободила от него свою руку, подбежала к пасторше и со слезами
на глазах заговорила:
- Я ничего не могла сделать, я ему всё высказала, но он не хотел
слушать меня.
- Я прошу вас, Фриц, - строго и серьёзно сказал пастор, между тем как
его жена обняла плачущую девушку, - обдумайте всё спокойно, подумайте о
вашем отце, о том несчастном старце, - сказал он, понизив голос и указывая
на забавлявшегося Элендсгейма.
- Я уже подумал обо всём, - воскликнул молодой человек, - всё это -
ничто в сравнении с моим твёрдым решением отвоевать себе мою Дору. Я поеду в
Петербург, добьюсь приёма у великого князя и герцога и потребую
восстановления прав и чести этого бедного, немощного старца. Я буду
требовать этого во имя его священных обязанностей по отношению к его
государству. И я уверен, что мои слова найдут доступ к его сердцу... Я знаю,
что уничтожу цепи, сковавшие мозг этого бедного, осмеянного и опозоренного
человека, который желал только блага для своей родины и для своего герцога;
я сниму этот позор с Доры, и тогда она не откажется любить того, кто
восстановил честь её отца. Мой отец также не будет иметь основания
противиться моему выбору; если же тем не менее он станет делать это, -
сумрачно сказал молодой человек, - то я докажу ему, что достаточно силён,
чтобы самому пробить себе жизненный путь.
Как ошеломлённый, пастор провёл рукою по лбу и с удивлением смотрел на
молодого человека, который действительно в этот момент, казалось, вырос и из
ребёнка превратился в мужчину.
Дора поднялась; взор её больших глаз, полных удивления, остановился на
товарище её детства, яркие лучи любви блеснули в нём, и она не старалась
более скрывать свои чувства.
- Вы хотите отправиться в Петербург? - спросил пастор. - Какая мысль!..
Но ведь там нехорошо, - мрачно продолжал он, - это недобрая, холодная,
зловещая страна, где нет места для горячих, свободных порывов нашего сердца.
- Вот потому-то я и стремлюсь туда, что моё сердце полно горячих
порывов, что я хочу свободы и счастья. Я хочу добиться свободы и для моей
Доры, чтобы она могла следовать своему чувству. Она любит меня! Посмотрите,
мой дорогой учитель, на неё, сколько любви в её взгляде! А за этот взгляд, -
с воодушевлением воскликнул он, - я готов идти на все опасности... Я хотел
бы даже, чтобы моя задача была ещё труднее и сложнее, чем требование
справедливости для бедного старца от нашего доброго и благородного герцога.
Пастор нерешительно взглянул на свою жену. Её спокойное, мирное
настроение сменилось мрачной сосредоточенностью; погружённая в размышление,
она долго смотрела на молодых людей, которые стояли и напряжённо ждали
решения своей участи. Наконец она проговорила:
- Каждому сердцу приходится бороться за свою любовь и тяжело добывать