"Саки (Гектор Хью Манро). Молчание леди Энн ("Реджинальд в России" #2)" - читать интересную книгу автора

немоты недовольство леди Энн становилось членораздельным и весьма
многословным. Эгберт взял кувшин и налил немного молока в блюдце дона
Тарквинио. Когда блюдце уже наполнилось, случилось нечто неприятное - молоко
перелилось через край. Дон Тарквинио смотрел на происходящее с удивлением,
которое уступило место тонко рассчитанному равнодушию, когда Эгберт окликнул
его и попросил вылизать пролитое молоко. Дон Тарквинио привык ко многим
ролям в жизни, но роль пылесоса среди них не значилась.
- Не кажется ли тебе, что мы ведем себя довольно глупо? - бодрым
голосом спросил Эгберт.
Может, леди Энн думала так же, но она этого не сказала.
- Думаю, отчасти и я виноват, - продолжал Эгберт, и бодрости в его
голосе поубавилось. - В конце концов, ты же понимаешь - я всего лишь
человек. По-моему, иногда ты это забываешь.
Он настаивал на этом обстоятельстве, будто безосновательно
высказывалось предположение, что он похож на сатира.
Снегирь снова затянул арию из "Ифигении в Тавриде". Эгбертом овладело
подавленное состояние. Леди Энн так и не притронулась к чаю. Быть может, она
нехорошо себя чувствует? Однако когда леди Энн нехорошо себя чувствовала,
она не имела обыкновения скрывать это. "Никто не знает, как я страдаю от
несварения", - одно из ее любимых замечаний, однако незнание этого факта
могло быть лишь следствием того, что ее плохо слушали. Количества имеющейся
на сей счет информации хватило бы для монографии.
Нет, наверное, леди Энн не чувствовала себя нехорошо.
Эгберт начал склоняться к тому, что с ним обращаются несправедливо.
Естественно, он пошел на уступки.
- Пожалуй, - заметил он, заняв позицию в центре ковра перед камином,
которую дон Тарквинио после уговоров уступил ему, - я и в самом деле был не
прав. Я готов, если получится, направить жизнь в более счастливое русло,
попытаться стать другим.
Он смутно представлял себе, как это может быть осуществлено. Искушения
являлись ему, в его среднем возрасте, ненавязчиво, исподволь, словно к
забытому всеми мальчишке из мясной лавки, который в феврале выпрашивает
рождественский подарок, потому что не получил его в декабре. Как поддаваться
искушениям, он знал не более, чем о том, как покупают ножи для чистки рыбы
или меховые боа, которые женщины принуждены целый год продавать в убыток
себе, помещая объявления в газетах. И все же было что-то привлекательное в
том, что никто не заставлял его отказываться от несуществующих тайных
пороков.
Леди Энн не выказывала ни малейших признаков заинтересованности.
Эгберт обеспокоенно глядел на нее сквозь очки. Потерпеть жестокое
поражение в споре с ней - не новость. Потерпеть жестокое поражение в
монологе - это что-то новое и унизительное.
- Пойду переоденусь к обеду, - объявил он голосом, в который, как он
того и хотел, вкрались нотки суровости.
Когда он подошел к двери, приступ слабости заставил его еще раз
обратиться к ней:
- Не слишком ли глупо мы себя ведем?
"Дурак", - мысленно произнес дон Тарквинио, когда за Эгбертом закрылась
дверь. После чего поднял бархатные передние лапы и легко вскочил на книжную
полку, находившуюся под самой клеткой со снегирем. Казалось, он впервые