"Саки (Гектор Хью Манро). Бегство леди Бастейбл (Хроники Кловиса-5)" - читать интересную книгу автора

фраз и пустился в карательную экспедицию по стоявшим на столе блюдам, при
этом вид у него был такой мрачный, что ни о каких мирных переговорах не
могло быть и речи. Достигнутое за его спиной соглашение было неприятно для
него вдвойне. Во-первых, он очень хотел обучить мальчиков Макгрегоров игре в
покер-пасьянс, тем более что на это ума у них бы хватило; во-вторых, надзор
Бастейбл был того сорта, который можно определить как весьма грубый, то есть
его поведение неизменно вызывало у нее грубые замечания. Его матушка,
наблюдая за ним из-под нарочито сонных век, приходила к убеждению, исходя из
большого опыта, что радоваться по поводу успеха затеянного ею маневра было
бы явно преждевременно. Одно дело - завлечь Кловиса домой и усадить за
картинкой-загадкой, и совершенно другое - удержать его дома.
Леди Бастейбл имела обыкновение удаляться тотчас после завтрака в свои
покои, где она проводила тихий час, просматривая газеты и тем самым
оправдывая затраты на них. Политика не очень-то ее занимала, но ее не
покидало предчувствие, будто вот-вот произойдет грандиозный социальный
переворот, в ходе которого все друг друга поубивают. "Это случится раньше,
чем мы думаем", - с мрачным видом заявляла она. Математик самых выдающихся
способностей оказался бы в затруднении, если бы ему предложили вычислить на
основании весьма скудных и неточных данных, содержавшихся в этом заявлении,
когда же приблизительно случится этот самый переворот.
В то утро, увидев леди Бастейбл восседавшей среди газет, Кловис решил
проделать то, над чем размышлял в продолжение всего завтрака. Его мать
отправилась наверх, чтобы проследить, как укладывают вещи, и он остался на
первом этаже вместе с хозяйкой - и со слугами. Эти последние должны были
сыграть ключевую роль в том, что он задумал. Ворвавшись на кухню, он издал
дикий истошный крик, из которого, впрочем, нельзя было извлечь ничего
определенного: "Бедная леди Бастейбл! Это ж надо такому случиться - в своей
комнате! Быстрее!" В следующее же мгновение дворецкий, повар, слуга, две или
три служанки и садовник, оказавшиеся на кухне, бросились вслед за Кловисом,
который снова побежал в направлении комнаты, где находилась миссис Бастейбл.
В холле с грохотом рухнула ширма, и миссис Бастейбл тотчас покинула мир
газетных знаний. Тут же дверь, которая выходила в холл, распахнулась, и ее
юный гость с безумным видом побежал по комнате, громко крича: "Жакерия![1]
Мы окружены!" - и, точно вырвавшийся из пут ястреб, пулей выскочил во
французское окно. Перепуганная толпа слуг ринулась вслед за ним; садовник не
выпускал из рук серп, с помощью которого он незадолго перед тем поправлял
живую изгородь; не в силах удержаться на гладком паркете, слуги неожиданно
заскользили в сторону кресла, на котором восседала их охваченная ужасом,
изумленная хозяйка. Потом она рассказывала, что, будь у нее минута подумать,
она повела бы себя с гораздо большим достоинством. Пожалуй, все решил серп;
но как бы там ни было, она стремглав выскочила вслед за Кловисом во
французское окно и помчалась следом за ним по лужайке на глазах у своих
пораженных преследователей.
Утраченное достоинство быстро не восстановишь, и леди Бастейбл, как и
ее дворецкому, процесс возвращения к нормальному состоянию показался едва ли
не таким же мучительным, как и медленное выздоровление после утопления.
Жакерия, даже если у нее самые благородные намерения, не может не оставить
после себя чувства неловкости. К ланчу, впрочем, внешние приличия были
восстановлены в прежнем блеске; то была естественная реакция на недавние
беспорядки, и блюда разносили с холодной торжественностью, заимствованной в