"Саки (Гектор Хью Манро). Канун Рождества (Орудия мира-3)" - читать интересную книгу автора

В продолжение получаса или что-то около того все, что можно было
высказать о Берти, было высказано не менее дюжины раз, и мало-помалу стали
возникать другие темы - поговорили о необычайной затхлости помещения, о
возможности возникновения пожара и о вероятности того, что здесь во всякую
минуту могут собраться все окрестные крысы. О том же, как вырваться на
свободу, собравшиеся на это всенощное бдение не упомянули ни разу.
Около часу ночи сначала где-то вдалеке, а потом все ближе и ближе
послышалось веселое и нестройное пение. Поющие неожиданно остановились,
по-видимому, около калитки. Юные денди, а их был полный автомобиль, пребывая
в развеселом расположении духа, сделали кратковременную остановку, причиной
которой была небольшая поломка. Они, однако, не услышали обращенных к ним
голосов, не увидели устремленных на них глаз и продолжали весело распевать
свою песню.
На шум вышел Берти, но и он проигнорировал бледные сердитые лица, что
торчали в окне коровника. Берти сосредоточил свое внимание на гуляках,
находившихся по ту сторону забора.
- С Рождеством, ребята! - крикнул он.
- С Рождеством, парень! - прокричали они в ответ. - Мы бы выпили за
твое здоровье, только нам нечего выпить.
- А вы заходите в дом, - гостеприимно ответил Берти. - Я один, а
выпивки много.
Они его совсем не знали, но его доброта тронула их. В ту же минуту по
саду разнеслась, отзываясь эхом, новая версия все той же песни; двое
бражников принялись вальсировать на ступеньках того, что Люк Стеффинк
называл садом с декоративными каменными горками. Когда танцующие были
вызваны на бис в третий раз, камни оставались на месте.
Входная дверь с грохотом захлопнулась за гостями Берти, и те, кто
находился в другом конце сада, могли теперь слышать лишь отголоски веселья,
да и то несколько приглушенные. Скоро, однако, они отчетливо услышали два
хлопка, последовавших один за другим.
- Они добрались до шампанского! - воскликнула миссис Стеффинк.
- Наверное, это искристое мозельское, - печально проговорил Люк.
Послышались еще три или четыре хлопка.
- А это уже и шампанское, и искристое мозельское, - сказала миссис
Стеффинк.
Люк произнес словечко, которое, подобно бренди в доме трезвенников,
употреблялось только в самых редких случаях. Мистер Гораций Борденби
подобные словечки отпускал себе под нос уже в течение довольно
продолжительного времени. Эксперимент, целью которого было дать возможность
молодым людям "побыть вместе", перешел ту черту, за которой вряд ли можно
рассчитывать хоть на какой-то романтический результат.
Спустя минут сорок дверь в доме растворилась, исторгнув развеселую
компанию. Пение теперь сопровождалось инструментальной музыкой:
рождественская елка в доме наряжалась для детей садовника и других слуг, с
нее сняли богатый урожай труб, трещоток и барабанов. О песне, распевавшейся
до этого, гуляки забыли, что и отметил с благодарностью Люк, однако
окоченевшим узникам было чрезвычайно неприятно слышать слова о том, что "в
городе сегодня жарко", равно как не интересовала их пусть и точная, но
совершенно не нужная им информация о неизбежности наступления
рождественского утра.