"Сергей Сакин, Павел Тетерский. Больше Бэна, или Русский сюрприз для королевы-мамы " - читать интересную книгу автора

Алпертоне, куда мне провели наконец-то телефонную линию и финал этой эпопеи,
надеюсь, не за горами.
Рядом со мной на лавке целый день (точнее, ночь) сидит невменяемый
Арташ, которого хочется назвать по привычке реальным (для того, чтобы не
путать с виртуальным, то есть со мной и с отчислившимся в Москву Сп.), но не
получается, потому что человек этот тает ото дня ко дню, как Снегурочка из
сказки, вечно с полуприкрытыми веками и коростой побочек на немытом теле.
Немытом - потому что недавно он все-таки выбрал оппозицию и ушел из дома
после очередного наезда отца.
"Писать о нем - трудно!" - это Горький о Ленине. "Писать о них -
пошло!" - вторит Собаккаа (я) о наркотиках. Но сегодня мне первый раз стало
его жалко. Я только что отчислил его со стройки, здесь допоздна работали
кузьмичи, а если бы он учинил здесь то, что вчера, то есть раскидал бы по
прорабской всю свою "кухню" и наглухо воткнул бы в углу - меня бы уволили.
По большому счету, я отчислил его из-за денег. У меня клин, они нужны мне
позарез, и без них я отсюда не уеду, а в затею с банковскими счетами я уже
не верю почти, кстати, именно из-за А.. Мы потом ходили с ним в супермаркет
воровать (хотя воровать с ним стало уже опасно, он по-настоящему утрачивает
чувство реальности, см. фильм Trainspotting), и по дороге он начал
обзванивать всех знакомых, ища вписку на ночь. И его отчислили ВСЕ. Я дал
ему денег на хостел - тот самый, с пабом внизу и веселыми неграми Кисмо и
Вилли-алканавтом, но дело не в этом. Я просто понял, что А. на всем свете на
болт никому не нужен, включая его родителей. ВСЕМ по болту, что с ним
происходит. То есть я недавно сам убедился в том, что дружба - это миф, и
единственные люди, которым нужен лично я - это мои родители. Но А. лишен
даже этого. Про отца я вообще не говорю, но мать, повторяю, мать, которая
знает, что ее сын подыхает на улице ........................................
.....(По желанию Собаккй эти строки вычеркнуты из окончательного варианта
наших заметок)..............................................................
............................................................................
..................................................... Мне жалко его еще и
потому, что он хватается за этот трамал <сильное обезболивающее, подавляет
синдром ломки> , который ему должны прислать из Москвы, как за соломинку,
как за последнее, во что можно верить, но при этом: "Завтра человек улетает
в Лондон, но рано утром, и Спайкер не будет вставать в 5 утра и везти трамал
в аэропорт." Смотрю на него с выпученными глазами:" Ты что, рехнулся?!"
Звоним этому человеку - Во сколько рейс? - Нет, - отвечают из Москвы, - без
мазы. Меня будут провожать родители, при них неудобно. Я срываюсь и ору:
"Ты, блядь, торчок!!! Да что же у вас за отношения такие?!" Одному неудобно
выручать при родителях больного человека, (Что за РОДИТЕЛИ У ВАС ???), а сам
больной не может позвонить третьему и попросить о помощи просто потому, что
сам бы никогда в жизни не помог, и не может представить себе, что такое
возможно.... Молчит, чуть не плачет. Да я и сам чуть не плачу.
Я вообще уже перестаю понимать, что происходит. Если бы я знал, что так
будет, никогда бы сюда не поехал. Вместо того, чтобы познавать прелести
жизни в свободной стране, где, как нам казалось, все будет проще, ибо здесь
можно полностью раскомплексоваться и релаксироваться - я познаю такие жуткие
вещи, о существовании которых я предпочел бы не знать и всю жизнь витать в
облаках. Такая гадость, такая проза! Почему? И значит ли это, что романтиком
можно оставаться только до тех пор, пока с этой прозой не столкнешься?