"Евгений Андреевич Салиас. Ширь и мах (Миллион) " - читать интересную книгу автора

отомщу, их всех в дураки не выряжу.
- Как же тут отомстить? И какая польза? У вас, слава Богу, довольно
врагов! - возражала графиня. - Да и нельзя отомстить.
- Почему это...
- Я понимаю месть в этом случае лишь такого рода, чтобы вы, как
сказывается, отплатили тою же монетой... А что ж будет хорошего, если вы
просто начнете мстить... Все-таки случай смешной останется.
- Их самих на смех поднять! - раздражительно сказал князь.
- Ну да... Но это невозможно, говорю я.
- Трудно... Но невозможного ничего нет... Одурачить всякого можно.
- Полноте, дядюшка, - ласково заговорила Браницкая. - У вас и без этого
есть о чем думать...
- Все своим чередом... Одно другому не помешает.
- А дело великое будет стоять из-за пустяков! - укоризненно выговорила
Браницкая.
- Говорю тебе, что не будет отсрочки никому в моей отместке.
- Давай Бог!.. А все же таки вы, дядюшка... Простите... Вы что малый
ребенок бываете.
- Не груби, Сашенька, - шутя произнес князь и нежно поцеловал в лоб
любимицу.
- Да ничего нет... - шепнула Браницкая.
- Не переупрямить... Есть. Есть...
Графиня уехала от дяди с надеждой, что он "остынет", как многие
выражались про князя, впечатлительного и непостоянного.
Между тем виновник этой досады и волнений был счастливее и веселее, чем
когда-либо. Наконец-то фортуна посетила его и сразу возвысила и дала все...
Шмитгоф процветал!..
Давно ли он сиживал одинок и впроголодь в маленькой холодной квартире в
Вильно или играл на вечеринках разных панов, которые платили ему подачками
пирогов и жаркого от своего ужина. А теперь... Он помещается в двух горницах
дворца; у него свои лакеи и скороход... Наконец, у него деньги, которых
некуда девать. После первого же раза, что он играл у князя в кабинете,
домоправитель Спиридонов, или простой дворецкий, но важный человек в
позументах, принес ему от князя сто червонцев...
Шмитгоф уже тотчас по приезде разузнал, есть ли в столице московского
царства трактиры и герберги,{47} и, к своему удовольствию, убедился, что
есть такие, каких нет и в Вильно. Вскоре все вечера свои виленский маркиз
проводил в герберге "Цур-Штат-Данциг" на Невском, где не замедлил и свести
знакомство с разными офицерами. Здесь же бывал с ним до ареста и кутил на
его счет его благодетель, Брусков.
Теперь, после игры в присутствии императрицы, Шмитгоф, однако,
недоумевал. Уже несколько дней, как друг его исчез бесследно из столицы. И
никто не знал, где Брусков. Даже адъютанты князя, даже главный швейцар
дворца, хитрый невшателец{48} и всезнайка, не знали, куда девался офицер.

XV

Прошло две недели после злополучного концерта. Князь никуда не выезжал,
но принимал всякий народ и, глядя в лицо появлявшегося в его кабинете,
иногда думал: