"Евгений Андреевич Салиас. Крутоярская царевна " - читать интересную книгу автора

дворни про разные его похождения и подвиги, хотя эти подвиги бывали иногда
очень бесчеловечны.
Однажды, не справившись с дикой лошадью, которую Неплюев взялся
объезжать, он настолько разбесился, что привязал коня к дереву и ременной
татарской плетью "снял кожу" с животного, как говорили все нахлебники, т. е.
истязал животное, а затем на месте застрелил из ружья.
Иногда, узнав про какой-либо подобный подвиг Неплюева, Нилочка
приходила в ужас, порицала молодого человека, затем требовала у него
объяснения его поступка. Головорез Никишка умел каждый раз представить все
дело в таком виде на благоусмотрение крутоярской царевны, что она
выговаривала ему, брала с него слово никогда более не злыдничать и, отпуская
от себя, снова приветливо улыбалась ему.
Подобные случаи все более убеждали крутоярских обитателей, что у
головореза есть какой-то приворот на женщин. Даже сама царевна и та,
пожалуй, кончит тем, что влюбится в сибирного. Представить себе этого
Никишку барином крутоярским и распорядителем судьбами всех его обитателей
было, конечно, ужасным.
Насчет четвертого претендента на руку царевны мнения в Крутоярске
разделились. Одни были вполне убеждены, что Нилочка не только рано или
поздно, но даже и вскоре выйдет за него замуж непременно. Другие же считали
дело совершенно невозможным.
Этот четвертый претендент, бывший теперь в Петербурге, в рядах
Семеновского полка, вскоре ожидался в Крутоярске. Это был единственный сын
самой Марьяны Игнатьевны, Борис Щепин.
Будь пестунья Нилочки не дворянского происхождения, то, конечно, ее сын
не мог бы мечтать ни о том, чтобы быть в гвардии, ни еще менее о том, чтобы
жениться на Кошевой. Марьяна Игнатьевна, пошедшая когда-то в простые няньки,
кичилась своим дворянским происхождением и постоянно твердила обожаемому
сыну Борису, что у него все есть, кроме состояния.
Понятно, что для Нилочки сын второй матери был почти родным. Вместе
росли они, были дружны и любили друг друга как брат и сестра. И так прошло
несколько лет.
Марьяна Игнатьевна всем и каждому заявляла, что надеется со временем
хорошо женить сына на какой-нибудь самарской девице. Когда же ей говорили и
намекали на возможность брака между ее сыном и Нилочкой, то Марьяна
Игнатьевна приходила в негодование, говоря, что ее сын - Нилочке не пара.
Она богачка, ей, по прозвищу "царевна", следует выходить замуж тоже за
какого-нибудь царевича, а не за бедного офицера, хотя и дворянского,
хорошего рода.
Многие верили Марьяне Игнатьевне на слово, многие двусмысленно
ухмылялись. В действительности можно было опасаться одной помехи для
подобного брака. И помеха эта была в самой Нилочке. Она слишком просто была
привязана к Борису Щепину. Он был для нее братом, человеком, с которым она
прожила душа в душу все свое детство.
Если бы самой Нилочке назвали когда-нибудь Бориса женихом, то она бы
рассмеялась. Это казалось чем-то несообразным.
За последние два года, что Борис был в Петербурге, Нилочка много думала
о нем, интересовалась его судьбой, нетерпеливо ждала вестей о нем и
постоянно тосковала о "Бориньке" с Марьяной Игнатьевной. Одним словом, для
Нилочки Борис был совершенно родным братом.