"Артур Сэлинджэр. И эти губы, и глаза зеленые" - читать интересную книгу автора

глаза на лоб не полезут, значит, интеллектуалка. Знаешь, кто у меня жена?
Нет, ты хочешь знать, кто такая моя жена? Величайшая артистка,
писательница, психоаналитик и вообще величайший гений во всем Нью-Йорке,
только еще не проявившийся, не открытый и не признанный. А ты и не знал? О
черт, до чего смешно, прямо охота перерезать себе глотку. Мадам Бовари,
вольнослушательница курсов при Колумбийском университете. Мадам...
- Кто? - досадливо переспросил седовласый.
- Мадам Бовари, слушательница лекций на тему "Что нам дает
телевидение". Господи, знал бы ты...
- Ну ладно, ладно. Не стоит толочь воду в ступе, - сказал седовласый.
Повернулся и, поднеся два пальца к губам, сделал женщине знак, что хочет
закурить. - Прежде всего, - сказал он в трубку, - черт тебя разберет,
умный ты человек, а такта ни на грош. - Он приподнялся, чтобы женщина
могла за его спиной дотянуться до сигарет. - Серьезно тебе говорю. Это
сказывается и на твоей личной жизни, и на твоей...
- Ума захотел! Фу, помереть можно! Боже милостивый! А ты хоть раз
слыхал, как она про кого-нибудь рассказывает, про какого-нибудь мужчину?
Вот выпадет у тебя минутка свободная, сделай одолжение, попроси, чтобы она
тебе описала кого-нибудь из своих знаковых. Про каждого мужчину, который
попадается ей на глаза, она говорит одно и то же: "Ужасно симпатичный".
Пусть он будет распоследний, жирный, безмозглый, старый...
- Хватит, Артур, - резко перебил седовласый. - Все это ни к чему.
Совершенно ни к чему. - Он взял у женщины зажженную сигарету. Она тоже
закурила. - Да, кстати, - сказал он, выпуская дым из ноздрей, - а как твои
сегодняшние успехи?
- Что?
- Как твои сегодняшние успехи? Выиграл дело?
- Фу, черт! Не знаю. Скверно. Я уже собирался начать заключительную
речь, и вдруг этот Лисберг, адвокат истца, вытащил откуда-то дуру
горничную с целой кучей простынь в качестве вещественного доказательства,
а простыни все в пятнах от клопов. Брр!
- И чем же кончилось? Ты проиграл? - спросил седовласый и опять
глубоко затянулся.
- А ты знаешь, кто сегодня судил? Эта старая баба Витторио. Черт его
разберет, почему у него против меня зуб. Я и слова сказать не успел, а он
уже на меня накинулся. С таким не сговоришь, никаких доводов не слушает.
Седовласый повернул голову и посмотрел, что делает женщина. Она взяла
со столика пепельницу и поставила между ними.
- Так ты проиграл, что ли? - спросил он в трубку.
- Что?
- Я спрашиваю, дело ты проиграл?
- Ну да. Я еще на вечере хотел тебе рассказать. Только не успел в
этой суматохе. Как по-твоему, шеф полезет на стену? Мне-то плевать, но
все-таки как по-твоему? Очень он взбесится?
Левой рукой седовласый стряхнул пепел на край пепельницы.
- Не думаю, что шеф непременно полезет на стену, Артур, - сказал он
спокойно. - Но, уж надо полагать, и не обрадуется. Знаешь, сколько времени
мы заправляет этими тремя паршивыми гостиницами? Еще папаша нашего Шенли
основал...
- Знаю, знаю. Сынок мне рассказывал уже раз пятьдесят, не меньше.