"А.Саломатов. Возвращение Цицерона (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

- Хорошо, - ответил Цицерон. - Моя книга называется "Записки железного
гуманоида". Только попрошу не чавкать, пока я буду читать.
От этих слов Фуго едва не подавился.
- А кто чавкает? - обиженно спросил он и отложил плюшку.
- Вот теперь никто, - ответил робот и продолжил: - Сегодня я прочитаю
вам первую главу. Она называется "Детство". Итак, я начинаю.
"Я - грузовой робот РГ-010353 по прозвищу Цицерон решил описать всю
свою жизнь честно и подробно от первой секунды своего существования и до
полета на планету Тимиук, который подробно отобразил мой биограф и друг -
Андрей Васильевич Саломатов в повести "Цицерон - гроза тимиуков". Положа
одну руку на технический паспорт*, а другую на то место, где у всех
нормальных людей находится сердце, обещаю писать только правду и освещать
происшедшие события, насколько это возможно, точно.
Я родился 1-ого марта 2015 года в городе Москве, на заводе
"Робототехника", в пятом цехе, на третьей поточной линии. Как впоследствии
рассказывал бригадир - Штерн Борис Гидальевич - моему появлению на свет
предшествовало несколько таинственных знамений: за день до этого
знаменательного события ушел в отпуск начальник цеха; за пол дня -
перегорели пробки на всем заводе, за два часа - на склад привезли новые
фотоэлементы, которые мне все равно не достались; а за пять минут до моего
оживления разразилась ужасная гроза. Молнии лупили по громоотводу так, что
от металлического стержня остались одни ошметки. Градом в цехе повыбивало
все стекла, ливень был такой, что залило весь первый этаж завода, и люди
вынуждены были трудиться по пояс в воде. Если же у кого-то из рабочих из
ослабевшей руки выпадал гаечный ключ или молоток, бедняге приходилось
нырять за ним на дно цеха.
Я сразу родился большим и тяжелым роботом, а потому никогда не был
маленьким пухленьким мальчиком. Я не агукал и не шевелил пальчиками, как
это делают новорожденные младенцы. Я даже ни разу не сосал соску и не знаю,
какая она на вкус, потому что вообще не понимаю, что такое вкус. У меня
было мужественное квадратное лицо и зеленые глаза, то есть, фотоэлементы.
Две мои мамы, а точнее, два папы - механики Антон Молчанов и Иван Филимонов
никогда не пели мне колыбельных песен и не шлепали меня по моему большому
металлическому заду. Я не имел даже игрушек, а так же подгузников, потому
что никогда не мочился в пеленки, которых у меня тоже никогда не было. Все
мое имущество состояло из набора гаечных ключей и запасных аккумуляторов.
Вот так, фактически без вещей и денег меня выпустили в жизнь, в этот
большой и прекрасный мир.
Первое, что я увидел - это был свет. Он вливался в мои фотоэлементы и
освещал меня изнутри. Я сразу почувствовал, что свет - это хорошо. Он
вырвал меня из темного небытия и подарил жизнь. И тогда я подумал, что
больше никогда не захочу вернуться обратно в темноту, туда, где я ничего не
чувствую, не помню и не понимаю.
Сразу после рождения надо мной склонилось не доброе, улыбчивое лицо
мамы, а усатая физиономия механика Филимонова. Он отнюдь не ласково
ковырнул пальцем мой фотоэлемент и с силой хлопнул меня по животу. Первые
слова, которые я услышал придя в этот мир, были: "Шабаш, пойдем обедать!"
Я был настолько потрясен нахлынувшими на меня звуками, что первые
несколько минут не мог вымолвить ни слова. Я лежал на столе, глядя в
потолок, и думал: "Как это странно. Совсем недавно меня не было вообще, а