"Роберт Сальваторе. Проклятье хаоса ("Квинтет Клирика" #5)" - читать интересную книгу автора

искаженного восприятия это вряд ли имело значение. Все, что понимал и мог
принять Руфо, это то, что Кэддерли заклеймил его и вынудил этим превратиться
в изгнанника.
И теперь весь мир стал ему врагом.
Друзил продолжал свою возбужденную и сбивчивую болтовню. Бес говорил о
том, чтобы вновь взять контроль над жрецами, о том, чтобы нанести удар по
всем землям, о том, чтобы откупорить бутыль и...
Из всех предложений бесенка, из дюжин его идей Руфо услышал только
последнее. Услышал и поверил всем сердцем. Его словно позвал сам
Всесмертельный Ужас, Проклятие Хаоса, творение нечистого, дьявольского
разума. Вот в чем спасение Руфо, куда большее, чем когда-либо обещал Денир.
Вот как он освободится от треклятого Кэддерли.
Зелье предназначено ему. Ему одному.
Друзил прекратил говорить в тот момент, когда заметил, что Руфо
откупорил бутыль, в тот миг, когда вдохнул запах красного пара, поднявшегося
вверх из горлышка.
Бес хотел спросить человека, что тот делает, но слова встали у Друзила
поперек горла, когда Руфо внезапно поднял сосуд к своим тонким губам и
сделал большой глоток.
Друзил задохнулся, пытаясь найти слова протеста. Руфо повернулся к
нему, лицо человека как-то странно сморщилось.
- Что ты натворил? - выдавил бесенок.
Руфо начал отвечать, но вместо этого рыгнул и схватился за горло.
- Что ты наделал?! - повторил Друзил, уже срываясь на крик. - Bene
tellemara! Идиот!
Руфо опять рыгнул, прижимая одну руку к горлу, а другую к животу, и его
жестоко вырвало. Он побрел прочь, кашляя, хрипя, пытаясь глотнуть хоть
немного воздуха, которому было никак не пробиться сквозь подступившую к
гортани желчь.
- Что ты наделал?! - завопил ему вслед Друзил и скатился на пол, спеша
нагнать человека.
Хвост беса зловеще мотался из стороны в сторону; если мучения Руфо
закончились, Друзил намеревался ужалить его, продырявить насквозь, дабы
покарать за похищение бесценного и невозместимого зелья.
Руфо, шатаясь и шаркая, добрался до дверного косяка, стремясь выйти из
комнаты. По коридору он шел, переваливаясь от стены к стене. Его вырвало еще
раз, а потом еще, желудок человека горел в агонии, его скручивала тошнота.
Кое-как он миновал комнаты и коридоры и уже почти выполз из грязного туннеля
обратно к солнечному свету, полоснувшему, как ножом, по глазам и коже.
Он горел - и тут почувствовал холод, смертельный холод.
Друзил, мудро став невидимым, выйдя на обличительный дневной свет, был
тут как тут. Руфо остановился и вновь захлебнулся в рвоте, перевесившись
через остатки залежавшегося сугроба; в рвотной массе оказалось больше крови,
чем желчи. Костлявый неуклюжий человек побрел за угол, не раз оскальзываясь
и падая в грязь и слякоть. Он хотел добраться до двери, до жрецов с их
исцеляющими руками.
Два юных служки в черно-золотистых облачениях, означающих, что они
жрецы Огма, стояли у дверей, наслаждаясь теплым деньком конца зимы, широко
распахнув коричневые плащи. Они сперва даже не заметили Руфо, пока тот не
рухнул в снежную кашу всего в паре шагов от них.