"Томас Сальвадор "Марсуф слушает, как растет трава" [NF]" - читать интересную книгу автора

- Мы сделаем то, что ты хочешь. Но у нас только пятнадцать дней. Через
месяц мы должны быть на Посейдоне.
Через два дня они вышли на орбиту вокруг Лимии. Еще через день корабль
все еще делал витки вокруг планеты, а автоматические зонды, как обычно,
собирали данные об атмосфере и поверхности космического острова. Марсуфу по
его просьбе рассказывали о том, что видно на телевизионных экранах.
- Странная планета,- заметил эколог Орсон.- Температура здесь держится
все время на восемнадцати градусах Цельсия, и это в трех миллиардах
километров от Солнца!
- Не иначе как у нее центральное отопление,- пошутил кто-то.
- Ну что ж,- сказал командир.- Похоже, никакой явкой опасности нет.
Давайте спускаться и выходить наружу.
- Нет,- возразил Марсуф. - Спущусь и выйду только я,
- Марсуф, прошу тебя! - взмолился Мимото.- Уже семь месяцев как мы не
вылезаем из этого стального гроба, дышим регенерированным воздухом,
питаемся концентратами. Нам всем хочется немного размяться...
- Нет, пока нельзя. Я должен быть на планете один.
- Но хоть скажи мне, что ты задумал.
- Хочу послушать, как растет трава.

Когда спасательный бот высадил Марсуфа на поверхность Лимии, старый поэт
упал ничком и уткнулся лицом в траву, Он, хотя больше половины жизни провел
в космических кораблях, страшно любил ощущать под ногами твердый грунт и
дышать естественным воздухом.
Если говорить правду, никакого заранее разработанного плана у Марсуфа не
было. Он вспомнил стихи Уолта Уитмена, воспевающие Землю, затосковал по ее
зеленым холмам, и ему захотелось сочинить стихотворение под названием "Крик
в безмолвии". Предполагалось, что кричать будет он, а безмолчовать планета.
Повалявшись в траве, Марсуф сообщил на "Калипсо" по радио о своем
благополучном спуске. Потом, разобрав на ощупь свои вещи, устроил нечто
вроде лагеря. А попытавшись составить себе какое-то представление о месте,
где находится, удостоверился лишь, что грунт ровный, трава густая и мягкая,
а воздух для человека вполне пригоден.
Было известно, что Лимия делает полный оборот за тридцать пять земных
часов. Хотя Марсуф был слепой, дневной свет и ночную тьму глаза его
различали, и, когда стемнело, он лег спать.
Когда Марсуф проснулся, был уже день. Солнце было далеко-далеко, а холода
не чувствовалось. Марсуф стал щупать траву, которую примяло его тело. В
грунте под собой он обнаружил углубления, начал их ощупывать, и оказалось,
что они повторяют форму его тела. Он понял: именно благодаря этим
углублениям тело у него не ноет, как ноет оно у человека, долго лежавшего
на голом полу.
Марсуфу захотелось есть, и он изжарил на инфракрасной походной плитке
кусок мяса, испек хлеб из самой лучшей пшеничной муки и сварил себе стакан
хорошего кофе. Вдыхать запах приготовленной пищи на этой безлюдной планете
было необыкновенно приятно. На десерт Марсуф закурил настоящую гаванскую
сигару. Вполне довольный жизнью, он запел песни, написанные на его слова.
Когда, несколькими часами позже, на "Калипсо" пожелали узнать новости,
Марсуф ответил односложно:
- Работаю.