"Леонид В.Самофалов. Звездочет " - читать интересную книгу автора

любая, заметь! - меньше суммы двух других сторон. Ясно?
Митя по-своему забавно помотал головой; у него это получалось не только
забавно, но и трогательно.
Кузьма Николаевич засмеялся, протянул руку, взъерошил Митины волосы. А
у самого где-то в глубине мозга все время пульсировала мысль: зачем ночному
велосипедисту понадобилось удлинять себе путь? Ехал он по тракту, потом
свернул на Октябрьскую, далее вывернул в переулок, чтобы снова выехать на
тракт.
Если бы он где-нибудь останавливался, к кому-то заезжал, хотя бы
просто, стоял и раздумывал у того же перекрестка - тогда все понятно, тогда
объяснимо. Но он именно мчался - всюду след ровный, непрерывный. И это -
темной ночью!
В чем же тут смысл?

Как только выехали из переулка на тракт, взгляду открылась громадная,
но мелкая лужа с островками кочек и болотной растительности. За ней, в
чистом поле, виднелась трансформаторная будка из кирпича, за будкой шагали
вдаль столбы в виде буквы А - считается, что такие хорошо противостоят
здешним разбойным ветрам, хотя валит и их. Тракт, выбегая из села,
постепенно заворачивал и подравнивался к линии электропередачи, дальше - уже
до самого райцентра - они шли параллельно.
На тракте Кузьма Николаевич повернул влево, проехал мимо лужи и
затормозил. Тут начинался взгорок с каменистыми обнажениями бурого цвета, у
подножия его стоял магазин. Взгорок был невелик; метрах, примерно, в
пятидесяти опять начинался ряд домов, из них первым был дом Замиловых.
У магазина собралось, по всему видать, полсела. Если бы и оставались
какие-нибудь следы после ночных гостей, теперь они были бы совершенно
затоптаны.
Выбравшись из машины, Кузьма Николаевич направился к крыльцу позади
дома, где и увидел продавца Татьяну Ишечкину.
- Ну, здравствуй, Татьяна.
- Здравствуйте, Кузьма Николаич, - жалобно проговорила она и вроде бы
собралась плакать.
Буграев пригласил в понятые двух старичков, живших тут, неподалеку, и
вновь обратился к продавцу:
- Давай веди да рассказывай.

Ишечкиной было лет сорок с хвостиком. Ее высоко взбитые светлые волосы
прикрывал газовый платок с какими-то очень уж замысловатыми
черно-сине-зелеными разводами, напоминающими листья фантастической пальмы.
Она красила ресницы, на веки накладывала тени, на скулы румяна, а так как
недавно плакала, то на лице ее образовались странные пятна, которые в
некотором роде соответствовали разводам платка.
- Прихожу я без десяти восемь, значит, - начала рассказывать
Ишечкина, - подымаюсь на крыльцо, достаю из сумки ключи и открываю поначалу
навесной замок...
Открыв навесной, она сунула ключ в отверстие внутреннего и увидела:
печатка из мастики с поперечной суровой ниткой аккуратно разрезана по зазору
между дверью и косяком. Разрез тонкий, чуть заметный, сделан, как видно,
лезвием безопасной бритвы. Конечно, она тут же насторожилась. Но поскольку