"Николай Самохин. Наследство " - читать интересную книгу автора

- Хоть стоячие, девушка! - взмолился он.
- Да я вам верю, - сказала кассирша (видать, лицо у него было
убедительнее любого документа). - Хотя находятся, знаете, и такие, что всех
родных готовы перехоронить, лишь бы уехать... Но честное слово... Ну,
подождите - вдруг что-нибудь.
Как по заказу, это "вдруг" и подтвердилось. Вошла в кассу - с той
стороны - дама, сказала:
- Возврат. Три места. Капитально люди загуляли.
Артамонов вышел из здания вокзала в снегопад. Делать больше было
нечего.
Предстоял тяжелый день: поезд уходил только в десять вечера.
В левой стороне груди словно закаменело. Давило глухо и больно. Вот
ведь ждал, готовился, приучил себя к мысли, что рано или поздно это
случится, - а скажи ты!
"Выпить надо бы", - подумал Артамонов.
Но - на дверях винных отделов магазинов приклеены были объявления:
"Закрыто на профилактику"...
"Служба охраны здоровья", - сообразил Артамонов, вспомнив, что завтра -
первый рабочий день после затянувшихся праздников.
Он брел бесцельно.
И вдруг встал. Что такое? Что было-то? До звонка еще? Ведь он
просыпался. Ну да! Часов в девять или в половине девятого вдруг открыл
глаза - будто его кто шилом кольнул. Полежал, полежал и решил доспать. А
отчего все же проснулся-то?.. Артамонов вспомнил отчего. Отец ему приснился.
Приснился какой-то очень молодой, живой, с гладким лицом. Стоял в огороде,
привалившись спиной к плетню, весело говорил что-то...
Отца Артамонов видел во сне часто. И вот, интересно: пока отец живой
был - не снился вовсе, а как умер - началось. Отчего это? Кровь, что ли,
заговорила, гены? Особой близости у них с отцом не было. Какая там
близость - он и видел-то его не часто: отец уходил на работу потемну и
потемну возвращался. Как воспитывать детей, он понятия не имел. Артамонова
один раз, правда, "повоспитывал" - огрел веревкой. Показывали в клубе кино
"Рядовой Александр Матросов". Пацаны этот клуб-барак брали штурмом.
Артамонов на один сеанс не попал, на второй, проник только на последний, со
взрослыми, прополз, можно сказать, на карачках. Ну и, конечно, вернулся
домой за полночь.
Родители не спали. То есть, отец-то, может быть, и заснул бы, да его,
как видно, мать допекала. Отец вскочил, в одних подштанниках, и - "ах ты,
сукин кот!.." Что там за веревка у него оказалась, во сколько раз он ее
скрутил? - только у Артамонова чуть хребет не переломился. Даже мать, легко
раздававшая подзатыльники направо и налево, испугалась, повисла на отце:
"Петро, Петро, что ты!"
Еще - совсем маленькому Артамонову - отец рассказывал сказки. Чаще
всего одну, чудную какую-то, с хохлацким уклоном: про то, как мужик
отелился. Мужик этот, значит, возвращался домой ночью, в крепком подпитии.
Стучит в дверь: "Жинка, отчини - я твой Павло!" А жинка (у нее хахаль, что
ли, был) отвечает: "Якой такой дьявол, мой Павло на ручке лежит!" Мужик
вернется по улице назад, пересчитает хаты: "Це - кумова, це - сватова, це -
братова, це-моя". Опять стучит. А жинка снова: "Мой Павло на ручке лежит".
Тогда он пошел в хлев, к волам, и там заночевал. Ну, естественно, жена