"Николай Самохин. Прощание с весельем " - читать интересную книгу автора

заныривал, в "Соки - воды". Занырнет, стакан водки у знакомого продавца под
видом минералки шарахнет - и назад. А его аккуратненько снимали. Думали
сначала, что он не водку пьет - минералку и что продавец этот тоже агент, а
не просто спекулянт, а магазин - явка.
Вася вспомнил: к ним же на завод приезжал месяца два назад иностранец,
поляк, некто Миколаек. Вася к нему был приставлен по своей электрической
части - сопровождал, давал пояснения. Они сдружились. Дома у Васи были.
Выпивали, елки!
А вдруг этот Миколаек никакой не Миколаек был? И вообще не поляк, а
заброшенный... оттуда. И Васю рядом с ним - как они братались-то! - скрытой
камерой... И последующие два месяца, одного уже, - как он в этот кафетерий:
через день да каждый день. А барменша, может, подсадная. И кольцо это кинула
ему как наживку. А он - дурак - заглотил! И на крючке теперь...
В общем, к самолету Вася накалил себя до предела, до трясучки.
Проклятый коробок жег грудь с левой стороны. И когда после взлета вскочил
вдруг со своего места грузинского вида парень и с криком "Ас-станави
самалет!" ринулся в кабину пилотов, у Припухлова оборвалось сердце. "Из-за
меня! - понял он. - Сейчас брать будут".
Он поднялся, несмотря на запрет вставать (самолет не набрал еще
высоты), схватился для вида за живот (да какое для вида - в животе у него
стремительно слабло) и мелкой рысью убежал в туалет. Там он затворился,
бросил коробок в унитаз, нажал педаль внизу.
И полетел коробок, полетело трехслишинмтысячное колечко в заснеженные
сибирские просторы...

Концовка
Барменша Даша (Дарья Петровна) сразу же после странного визита к ней
Васи Припухлова отпросилась с работы под предлогом головной боли. Голова у
нее, впрочем, на самом деле болела, раскалывалась прямо. Она, пока бежала
домой, не отнимала ладоней от висков.
Дома Дарья Петровна начала срывать со стен ковры, увязывать в простыни
дубленки и норковые шубы, упаковывать богемский хрусталь. Выволокла из-под
шифоньера плоскую коробку с золотом - кольцами, серьгами, кулонами и прочим.
Она свое золото под шифоньером держала, в плоской, бросовой картонке,
полагая, что вор, если вдруг заберется, нипочем не станет искать его в таком
месте.
Муж застал ее, когда она, надрываясь, снимала с тумбочки двухтысячный
японский телевизор.
- Заводи машину! - закричала Дарья Петровна. - Выследили, сволочи!..
Ходил, лягавый, алкашом прикидывался!.. Таблетки, наверное, потом глотал,
чтобы не косеть. Л сегодня такую подлянку хотел подкинуть... К маме! Все - к
маме!.. Мебель... А черт с ней, с мебелью! Хоть это увезти...
Побледневший муж сразу все понял, чуть не кубарем скатился вниз, к
машине. Машина, новенькая "Волга", стояла у них под окнами. Они ее недавно
купили и гаражом обзавестись еще не успели.
Муж, забыв в панике про ключ, с ходу нажал ручку дверцы - и тут вдруг
(ему показалось - прямо над ухом) кто-то рявкнул:
- Стой, ворюга! Руки вверх!
Муж Дарьи Петровны присел от неожиданности и задрал руки вверх.
Как раз эту сцену я и наблюдал - лично: сдающегося неизвестно кому мужа