"Николай Самохин. Прощание с весельем " - читать интересную книгу автора

- Хм, - сказала девушка. - Поэт, поэт... Муся! Что там у нас осталось
из поэтов?
- Дна песенника, баснописец и переводчик, - сообщила Муся.
- Какие еще песенники?! - заволновался я. - У меня же совершенно другое
направление. Песенники, понимаешь, какие-то!..
- Вы бы еще попозже заявились! - сказала девушка. - Хорошо хоть эти
остались... Что же мне с вами делать? Ума не приложу...
- А может, девятьсот седьмую? - посоветовала напарница.
- Еще чего! - оборвала ее первая девушка. - Забыла распоряжения Георгия
Суреновича?
Муся испуганно прикусила язык.
- А чем вам, собственно, не нравятся песенники? - спросила девушка. -
Будете как этот... "а я все гляжу, глаз не отвожу".
- Нет уж, благодарю, - сказал я, забирая обратно коробку. - Где тут у
вас главный?
- Пожалуйста! - дернула плечиком девушка. - Муся, проводи. Кажется, я
вам ничего такого не сказала. Сами же... То не нравится, другое не нравится.
- Что вы! Очень мило поговорили! - горячо заверил я ее. - Просто не
каждый день приходится менять голову - нервничаешь.
В кабинете начальника обменного пункта меня ждал сюрприз. Из-за стола
поднялся Жора Сосискян, старый друг - мы с ним еще в университете учились.
- Здорово, Сосиска! - обрадовался я. - Принимаешь гостей?
- Это кто же к нам пожаловал? - растерянно улыбаясь, сказал Жора (он не
узнавал меня без головы). - Кто же это пришел... в сереньком костюмчике?
- Это я пришел, - сказал я и назвал свою фамилию.
- Фу-ты! - облегченно вздохнул Жора. - А я смотрю, смотрю - знакомая...
походка. А это вот, значит, кто.
- Жора, - начал я, - тут мне, понимаешь, песенника какого-то сватают.
Я, конечно, не Пушкин...
- Да не волнуйся! - сказал Жора. - Не переживай, пожалуйста. Отложена
для тебя голова. Номер девятьсот семь. Вот, дорогой! - оживился вдруг он. -
Дожили, понимаешь! Могли мы разве мечтать об этом?!
- Куда там! - осторожно сказал я, не совсем понимая, к чему он клонит.
- Раньше как было? - наклонился ко мне Жора. - Полная зависимость от
болезней, разных там потрясений, я уже не говорю о возрастных изменениях.
Допустим, продырявилась у тебя память. Склероз, так сказать. Куда от него
денешься, а?
- Да, склероз, - грустно подтвердил я. - Уж от него никуда...
- А теперь? - сказал Жора, и глаза его засверкали.
- Теперь? - откликнулся я.
- Сдаешь это барахло, - сказал Жора, - и получаешь новую голову, не
подверженную заболеваниям, инфекциям, депрессиям.
- Высокостойкую, значит, - заметил я.
- Именно, - кивнул Жора. - А кроме того, с нестареющей памятью и
гарантией от временных заблуждений.
- Как? И это предусмотрено? - спросил я.
- Ну, разумеется. - Тут Жора перешел на интимный полушепот: - Послушай,
дорогой, я тебя уважаю, но знаешь, какой резонанс получило твое последнее
стихотворение?
- Кхм, - кашлянул я. - Интересно. Жора достал уже знакомую мне