"Николай Самохин. Юмористические рассказы " - читать интересную книгу автора

Кирилл аж застонал в трубку.
- Ты представляешь, что натворил?! Мы его сейчас назначаем
председателем комиссии по борьбе... А после твоего безобразного поступка что
прикажешь делать?
- Господи, Киря! - сказал я. - Как это что делать? Не назначать - и
все! Зачем его в председатели, такого дурака?!
- Тебя не спросили! - рассердился Кирилл и положил трубку.
Спустя еще некоторое время позвонил Игнат Платонович.
- Как же это вы себя ведете, дорогой товарищ? - спросил он.
- А как я себя веду? - сказал я. - Как обычно.
- Значит, обычно так ведете? Ясно... Докатились!
И наконец, раздался звонок от самого Льва Федоровича.
- Хто? - брезгливо спросил он. - Ага... это что же, тот самый?
И дальше разговаривать не стал. Велел пригласить моего начальника.
- Понимаю... Понимаю... Понимаю... Понимаю! - четыре раза повторил в
трубку начальник, метнув в меня соответствующее количество нокаутирующих
взглядов.
К вечеру в коридоре вывесили приказ: "...старшего инспектора Маточкина
уволить по сокращению штагов". Возле приказа столпились сотрудники.
- За что это увольняют беднягу Маточкина? - спросил один.
- Да он выбухал этому дураку Фукушанскому, что тот дурак, - пояснил
другой.
- Вот кретин! - сказал первый.

Раз в неделю

"Можно ли не любить детей?"
- Ку-ка-ре-куу! - раздается у меня над ухом - и я просыпаюсь.
Это дочка. Забралась с ногами на мою тахту, сидит довольная, рот до
ушей - и кукарекает. А на дворе, между прочим, седьмой час утра, солнце
только-только вылезло. Господи, до чего рано поднимаются дети! Даже по
воскресеньям.
- Давай играть! - требует дочка. Я сонным голосом бормочу стихи:

Раз в неделю можно отоспаться.
Люди спят. Молчите, петухи!

Однако эта мольба ее не трогает.
- Давай играть. Я буду петух, а ты лиса.
- Хорошо, давай, - вздыхаю я. - Иди, петух, поклюй чего-нибудь. Там, в
кухне, на столе вишни остались.
- Я уже поклевал, - отвечает она. - А теперь, лиса, уноси меня за
дальние леса.
Так. Маневр не прошел. За дальние же леса мне не хочется. Это значит -
надо нести ее в кладовку и там, нямкая губами, изображать съедение. То есть
предстоит вылезать из-под одеяла.
- Знаешь, - говорю я, - что-то мне не нравится - в лису и петуха. Давай
в кого-нибудь другого.
- Давай, - легко соглашается дочка. - Я буду заяц. А ты кто?
- А я волк. Гр-р-р! - страшно рычу я.