"Испытание зверя" - читать интересную книгу автора (Моримура Сэйити)

ЗЛОВЕЩАЯ ТЕНЬ

Именно в это время произошли события, представившие «Дело Фудо» в ином свете.

Хотя Такэси Адзисава и забрал с собой осиротевшую Ёрико Нагаи, официально акт удочерения оформлен не был. Дальние родственники со стороны матери, к которым девочка попала после смерти родителей, так обрадовались возможности избавиться от лишнего рта, что даже не потрудились выяснить степень родства явившегося невесть откуда чудака.

Однако прав отцовства Адзисава не добивался, Ёрико по-прежнему носила фамилию Нагаи. Комиссару Муранаге это казалось подозрительным, он периодически посылал запросы в управу села Какиноки, но каждый раз ему отвечали, что все остается без изменений: документы на удочерение не поступали.

Чем подозрительнее становилось поведение Адзисавы в Хасиро, тем больше беспокоил «Деда» вопрос: с какой целью Адзисава взял к себе девочку? И Ёрико Нагаи, и Томоко Оти, каждая по-своему, были связаны с поселком Фудо, поэтому человек, проявивший такой интерес к ним обеим, не мог остаться вне поля зрения розыскной группы.

И вот Томоко Оти убита, из всех, кто имел отношение к погибшему поселку, в живых остается одна Ёрико. Чего же от нее хочет Адзисава?

До сих пор следствие, потратив массу усилий, почти ничего не добилось. Ну что ж, рассуждал «Дед», старатель тоже не всегда сразу нападает на золотую жилу, можно горы земли перекопать, и все впустую. Надо — значит, надо, и он в очередной раз послал запрос в Какиноки, не столько в надежде узнать что-то новое, сколько для порядка.

Однако на сей раз реакция оказалась несколько неожиданной. Служащий сельской управы позвонил комиссару и сообщил, что в закон о регистрации населения внесена поправка, согласно которой подобные запросы имеет право посылать лишь родственник. Собственно говоря, «Дед» знал это и сам, но строгая отповедь, которую дал ему служащий, показалась комиссару странной: ведь в бумагах Ёрико Нагаи все было предельно ясно — в регистрационном списке семьи Нагаи оставалась она одна. Муранага и просил всего лишь сообщить, не изменилось ли семейное положение ребенка. Если бы изменений не было, рассуждал «Дед», зачем бы чиновник стал артачиться, ответил бы: «Все по-прежнему», да и дело с концом. Ладно бы еще запрос был послан в какое-нибудь солидное столичное учреждение, а то деревенская управа в горном захолустье.

Похоже, изменения есть, решил Муранага и послал повторный запрос, теперь уже приложив к нему санкцию прокурора.

Ответ, полученный из управы, гласил: «Ёрико Нагаи в регистрационных списках жителей села Какиноки более не значится, поскольку ее удочерил Такэси Адзисава». Фамилия Нагаи прекратила свое существование.

Оформляя отцовство, Адзисава предоставил в управу различные документы, благодаря которым тайна, до сих пор окутывавшая его прошлое, наконец начала рассеиваться.

«Дед» так и впился в присланные бумаги.

Оказалось, что Такэси Адзисава зарегистрирован в городе Яматакэ префектуры Тиба, где и поныне здравствуют его родители.

В Яматакэ немедленно командировали одного из сотрудников штаба розыска с заданием как можно подробнее выяснить биографию подозреваемого. Вернувшись из поездки, инспектор доложил комиссару, что Адзисава сразу после окончания школы уехал из Яматакэ, завербовавшись в Силы самообороны.

— Причем, насколько я выяснил, шеф, он служил не в каком-нибудь обычном подразделении, — многозначительно добавил инспектор.

— Не в обычном? — В глазах «Деда» зажегся огонек.

— Поначалу он попал в 38-й пехотный полк 9-й дивизии Северо-восточного округа, но затем его перевели в другую часть.

— В какую?

— Эта информация засекречена, так что сразу точно выяснить не удалось, я лишь узнал, что это был какой-то особый отряд, предназначенный для разведывательно-диверсионных действий в тылу врага и борьбы с партизанами.

— Для диверсионных действий, говоришь? — «Дед» был потрясен. Всю жизнь он был сыщиком, ловил грабителей и убийц, но диверсанты и партизаны — это было не по его ведомству, такие вопросы входили в компетенцию Службы безопасности.

— Я обратился за справкой в Службу безопасности, — продолжал инспектор, — и там мне сообщили следующее: Адзисава был рекомендован в спецшколу, где готовят кадры для разведки; там он прошел полный курс спецподготовки «боевые действия в особых условиях», после чего проходил службу в секретном отряде «рейнджеров», носящем кодовое название «Группа Цукуба».

Муранага слушал своего подчиненного не перебивая. По правде говоря, он недолюбливал Службу безопасности, хоть она и подчинялась тому же Департаменту полиции, что и уголовный розыск. Сбор секретной информации и подавление антигосударственной деятельности — таковы основные функции этого органа. «Вот уж где бы я не стал работать», — подумал «Дед». Люди из Службы безопасности называют себя «защитниками свободы и демократии», но слишком уж их методы напоминают печально известную Тайную полицию военных лет. «Как бороться с разгулом преступности, так их нет, — неприязненно размышлял комиссар. — Они, видишь ли, заняты делами поважнее. „Сбор информации, жизненно важной для поддержания общественной безопасности и порядка“ — так это у них называется. И еще — пресловутая „борьба с подрывными идеями“».

Нет, не нравилась старому сыщику эта организация. Мало того, что она находилась в привилегированном положении по сравнению с криминальной полицией, комиссару вообще претила атмосфера таинственности и бесконтрольности, окружавшая этот важный винтик механизма государственной власти. Какой-то ученый сказал: «Демократия может существовать лишь в условиях бдительности и контроля». Свобода идей и свобода слова — основа основ демократии, и нельзя затыкать рот даже тем, кто призывает к свержению существующего строя, иначе это будет уже не демократия.

Прольются реки крови, прежде чем людям удается создать свободное общество, и, если принципы демократии в нем нарушаются, если к власти приходит диктатура, все жертвы оказываются напрасными — снова нужно платить дорогую цену, чтобы вернуть утраченную свободу. Демократический строй сломать легко, он хрупок, поэтому бдительность, безусловно, нужна. Однако Служба безопасности, призванная быть стражем демократии, в силу своей реакционности и чрезмерной засекреченности, слишком легко может свернуть на неверную дорожку — когда-то ее предшественница, Тайная полиция, уже раздавила в стране политические свободы.

Во время крупных демонстраций или забастовок все территориальные полицейские органы поступают в распоряжение Службы безопасности, то есть фактически вся округа оказывается на чрезвычайном положении. Каждый раз, когда комиссар Муранага, сам сотрудник полиции, видел застывшие в боевой готовности шеренги спецотрядов в черных комбинезонах и шлемах, с пластиковыми щитами в руках, ему казалось, что свирепый зверь обнажает спрятанные доселе острые когти. И сразу пустой фразой становились слова о том, что общество демократично и подлинная власть в нем принадлежит народу.

«И все же, — со вздохом вернулся „Дед“ мыслями к „Делу Фудо“, — диверсанты и партизаны — это по их, а не по нашей части».

— Некоторое время спустя, — докладывал тем временем инспектор, — Адзисава ушел из «Группы Цукуба», уволился из Сил самообороны и поселился в Хасиро. И, что самое интересное, его уход из армии, очевидно, связан с «Делом Фудо».

— Что?! — встрепенулся комиссар. — В нашем деле замешаны военные?! Только этого не хватало!

— Не могу утверждать наверняка, но, во всяком случае, в районе деревни Какиноки как раз в те дни шли строго законспирированные учения «рейнджеров».

— Это точно?

— Информация относится к разряду совершенно секретной, и Силы самообороны держат ее в тайне, но у Службы безопасности имеются свои каналы информации.

— А что такое секретные учения?

— Понимаете, шеф, спецшкола Сил самообороны продолжает традиции разведшколы Накано, где во времена императорской армии готовили шпионов. Только программа подготовки теперь построена на основе методики «SАS» — так назывались воздушно-десантные подразделения французского Иностранного легиона. Обучение в разведшколе должно было, по замыслу основателей, совместить в себе сильные стороны японской и французской систем. Преподавателями работают выпускники старой школы Накано, бывшие офицеры «SАS», а также инструкторы из американских «зеленых беретов». Как я выяснил, в программу, кроме обычных дисциплин, входят ведение боя без оружия, подрывное дело, действия в горной местности, прыжки с парашютом, подводное плавание, тактика выживания в джунглях, приемы психологической обработки и тому подобное. Каждый год, с осени и до зимы, в северных районах страны проводятся учения, где проверяется уровень подготовки личного состава, выясняется предел физической и психологической выносливости каждого. Очередное учение такого типа как раз проходило в окрестностях Какиноки, когда произошла трагедия в поселке Фудо.

— Выходит, убийцей мог быть не один Адзисава, а целая банда головорезов из спецотряда? — воскликнул «Дед», потрясенный неожиданным поворотом дела.

— Согласно полученным мною сведениям, суть учения состояла в следующем: каждый из «рейнджеров» должен был целую неделю продержаться в горах, самостоятельно добывая себе пищу. Испытание на выживание в экстремальных условиях. «Рейнджеры» питались листьями, корнями, а если повезет, зайцами и полевыми мышами. Некоторые, измученные голодом, тайком выпрашивали продукты у крестьян и туристов. Вполне возможно, что кто-то даже повредился от тягот в рассудке и, впав в буйство, напал на поселок. Во время предыдущих учений на Хоккайдо были случаи кражи продовольствия у местных жителей.

Слушая инспектора, Муранага вдруг вспомнил нечто очень важное. Потерявшая память Ёрико Нагаи, когда ее обнаружили, твердила, что с нею был «дядя во всем зеленом». Уж не маскировочный ли костюм имела она в виду? Бедному ребенку, только что перенесшему страшное потрясение, полевая форма «рейнджеров» могла запомниться именно так.

«Если все это верно, неприятная выходит история, — вздохнул комиссар. — Подумать только, группа особого назначения во время секретных учений вырезает целую деревню!»

— Я все же полагаю, — сказал инспектор, словно подслушав мысли начальника, — что убийства в Фудо — дело рук одного свихнувшегося вояки, в крайнем случае двоих или троих.

— Ну хорошо, допустим, Адзисава участвовал в этих учениях. Но из чего следует, что в Фудо был именно он?

— Дело в том, что он принадлежит к категории «Z».

— А это еще что такое?

— В Силах самообороны есть особый орган, выполняющий функции военной полиции. Он ведает вопросами безопасности, поддерживает порядок и дисциплину, разыскивает дезертиров, расследует преступления военнослужащих и прочее. Так вот, те служащие Сил самообороны, которых по той или иной причине следует держать под надзором, классифицируются по одному из шести разрядов: А, В, С, D, Х или Z. Причем те, кто относится к категории «Z», на действительной службе находиться не могут.

— Какое до них дело военной полиции, если они уже не служат?

— Они обладают информацией, которая в случае разглашения может нанести ущерб Силам самообороны. Эта категория лиц наиболее опасна.

— Так-так, значит, Адзисаве известно об армии что-то такое, чего нам с тобой знать не положено…

— Если предположить, что он убийца из Фудо или же как-то связан с этим преступлением, становится понятно, почему он угодил в категорию «Z».

— Послушай, а как тебе удалось раздобыть все эти сведения? — восхитился «Дед».

— Служба безопасности помогла.

«С паршивой овцы… — подумал комиссар. — У них житье не то что у нас. В уголовной полиции чуть розыск затянется — сразу без разговоров и средства урезают, и людей отбирают, а у этих и людей, и денег вдосталь. Ну что ж, хоть какой-то от них прок».

Новые факты о личности подозреваемого дали делу совершенно неожиданный поворот, и комиссар срочно созвал всех сотрудников штаба на совещание.

Выслушав сообщение шефа, один из инспекторов сказал:

— Очевидно, Адзисава стремится во что бы то ни стало искупить свой грех. Поэтому он и Ёрико удочерил, поэтому и убийц Томоко Оти разыскивает.

— Может быть, может быть, — задумчиво произнес Муранага. — Что общего у Томоко Оти и Ёрико, кроме «Дела Фудо»?

— Но не торопимся ли мы считать Адзисаву убийцей? — усомнился другой сотрудник. — Хорошо, пусть он служил в «рейнджерах», пусть «Группа Цукуба» проводила учения в той самой местности и в то самое время, но это еще не является стопроцентным доказательством того, что Адзисава тоже был там. А если даже и был, можем ли мы утверждать, что именно он совершил преступление? У нас есть лишь предположение — не более.

— Если Адзисава не имеет отношения к «Делу Фудо», то чем объяснить его интерес к Ёрико Нагаи и Томоко Оти? — вмешался инспектор Китано. — Не забывайте, что он удочерил девочку, ухаживал за сестрой нашей туристки, а потом, когда Томоко погибла, занялся поисками ее убийц.

Китано уже больше двух лет следовал тенью за Такэси Адзисавой, и одно даже предположение, что все его усилия были напрасны, выводило молодого сыщика из себя — особенно теперь, когда добыча была почти у него в руках.

— Пока мы не можем сказать, чем мотивированы эти его действия, — не уступал оппонент. — То, что и сам Адзисава, и его поведение подозрительны, несомненно. Но улики все косвенные. Поэтому не стоит торопиться с выводами, мы можем совершить ошибку.