"Максим Самохвалов. Осколки времени" - читать интересную книгу автора

товарищи, весь в мелкую дырочку. Потому что за экраном стоят звуковые
колонки. Как на детской пластинке про Алису: "А как иначе перец попадет в
суп?". Суп это вы, товарищи. А мы - повара. Мы готовим вас к новой
светлой жизни, согласно завету Ильича о важнейшем из искусств.
Зрители многого чего не знают.
Некоторые считают, что кино крутить - простое дело. Завел бобину и
спи себе. Нет. Фильм идет - механик работает. Потому и назвали театром.
Мы тоже играем свои роли, только они никому не видны. Страдаем.
Взрываемся на ксеноновых лампах. Режемся кинопленкой. Недосыпаем.
Выпрямители жужжат, проекторы стрекочут. Шум, как в кабине самолета. Я-то
знаю, отец меня брал с собой пару раз в рейс, поглядеть, каков хлеб
пилота гражданской авиации. Хлеб киномеханика тоже нелегок.
Неожиданно я ощутил головокружение. Что ж. Утомление, голод, недосып.
Все-таки вторая смена, плюс нерасчетная ночевка со шваброй в руках. Я
выудил сплющенную карамельную конфету из кармана брюк, положил в рот.
Если голова кружится, сладкого надо. Или хлеба. Это я еще по армии знаю.
Головокружение прошло, я продолжил драить экран, и драил, пока меня
не окликнули.
- Вы кто, молодой человек?
До меня сначала не дошло, а потом стало не по себе. К кому
обращались? Я медленно обернулся и увидел на сцене незнакомого мужика.
Рядом с ним стояло ведро с мыльной водой.
- А вы кто?
- Что? А ну-ка, иди сюда!
Я скинул швабру вниз, и стал спускаться со стремянки. Только прежде
чем спуститься, машинально глянул в зал. Ноги мои подкосились, и я
полетел вниз, как тазик по эскалатору в известном мультфильме "Ну,
погоди!".
Грохнулся здорово, носом сцену зацепил. Хлынула кровь.
- Да ты что? - спросил мужик, - совсем, что ли?
Я зажал нос пальцами.
Зал был наш, но все-таки не наш. Какой черт покрасил стены в синий
цвет с серебряными звездочками?! И кресла подменил! У нас были серые
деревянные кресла с откидывающимися сиденьями и цифрами через трафарет, а
тут красные, большие, мягкие. Да еще и с какими-то дырами в
подлокотниках. Руку туда засовывать, что ли?
Мужик подошел ко мне.
- Так, - сказал он.
- Кресла, - промычал я.
- Тебя Гришка провел?
- Мэ-э.
Кровь шла так сильно, что струйки стекали по руке и с локтя срывались
на пол. Заболели глаза. У меня так всегда бывает, когда носом тюкнусь.
Или тюкнут. В армии по первоначалу тюкали очень часто, я это явление
изучил основательно. Потом уже и других обучал.
- Так, - опять повторил мужик. - Пойдем-ка со мной. В аппаратной
умывальник есть. Только на кресла не капни, иначе я тебя голыми руками
задушу.
Мы вышли из зала в темный фойе, мужик включил свет, и я стал. Как
конь. Ни шага не смог сделать. Чертовщина какая-то. Наваждение. Сон.