"Валерий Самохин. Спекулянтъ 2: Убить дракона" - читать интересную книгу автора

лицо. Девушка медленно открыла глаза, с недоумением огляделась вокруг и
слабым голосом произнесла:
- Где я? Злобно взглянув на мурзу, ногаец торопливо спросил у нее:
- Как тебя звать, помнишь?
- Нет.
Пленница застонала и принялась ожесточенно растирать виски. Бей
вопросительно посмотрел на ее подружку.
- Златой кличут, - испуганно сообщила светловолосая красавица. - А меня
Лесей.
Саид-Ахмед раздраженно отмахнулся от нее рукой и повернулся к
Кель-Селиму. Хищно раздув ноздри птичьего носа, он с едва скрываемой угрозой
потребовал:
- Плати! Мурза выкатил в насмешке свои жабьи глаза и презрительно
сплюнул:
- Негодный товар подсунуть хочешь? Одна без памяти, а другая калека.
С этими словами он кивнул на Лесю. Смуглая синеглазая девушка , дрожа
всем телом, баюкала опухшую руку. Ногаец насупился и нехотя пояснил:
- Мои нукеры перестарались. Ничего страшно - в Кефе любой лекарь
вылечит.
- А кто за лечение будет платить? И ханский саудат? Сам заплатишь?
Таких денег у Саид-Ахмета не было и, скрепя сердце, он нехотя предложил:
- Триста золотых за обеих.
- Двести пятьдесят, - усмехнулся мурза, внутренне торжествуя. Ногаец
был прав: гяурки хороши, и можно было неплохо заработать. Благословенные
времена, когда за некоторых невольниц удавалось выручить золото по весу,
давно минули, но спрос все рано был велик.
- В китабет какую сумму запишем?
Помимо ханского сбора была еще и пошлина - хумс, шариатский налог с
добычи. Его еще называли долей имама, и равнялся он одной пятой от стоимости
невольника. Дань брала кафинская таможня.
- Сколько есть, столько и запишем. Я не хочу, чтобы какой-нибудь
нечестивый сын осла и верблюдицы донес кадиаскеру, - процедил сквозь зубы
ногаец и злорадно посмотрел на мурзу. Ему, потомку славного, но обнищавшего
рода, приходилось вести торг, словно купцу-иудею.
Кель-Селим молча проглотил оскорбление, выложил кошель с золотом и
махнул своим охранникам. Подхватив невольниц, они вышли из шатра, где их
дожидались крытые повозки, обитые изнутри мягким войлоком. Ценный груз
требовал бережного отношения. Степняки дружно взлетели в седло, свистнула
камча, и маленький караван тронулся в дорогу. По Муравскому шляху, тропою
слез, через Перекоп. В Кафу. Главный невольничий рынок Крымского ханства.
Степная пыль проникала через щели, оседала на волосах и пыталась
забраться в рот, затрудняя дыхание. Пленницы ехали молча, обнявшись, изредка
всхлипывая и размазывая грязные потеки слез по лицу. Тягостная тишина
прерывалась лишь скрипом колес и глухим стуком копыт по глинистой дороге.
Когда повозка в очередной раз подпрыгнула на кочке, Леся болезненно
вскрикнула и, сквозь слезы, с тоской в голосе молвила:
- Вкрай погано, подружка. Козаки гонитву прекратили. Теперь продадут
нас в туретчину. Златка грустно посмотрела на нее и тихо ответила:
- Дай бог, чтобы не грекам продали. У них долго не протянешь.
- Рука болит, - горестно пожаловалась подружка.