"Наталья Саморукова. Сезон охоты на падчериц " - читать интересную книгу автора

Я смотрела на него, и сердце просто рвалось на куски от отчаяния - как
мне теперь с ним общаться? Наплевать на все и сделать вид, что ничего не
понимаю? Но притворяюсь я плохо. Да я дотронуться до него не могу, так мне
тошно. Призраки Леночкиных рук так и мельтешат перед глазами. Но он и сам не
спешил до меня дотрагиваться. Он словно бы избегал прикосновений. И это тоже
было еще одним доказательством в пользу Санькиной гипотезы.
- Леша, мне кажется, ты все прекрасно понимаешь.
- Что я понимаю?
- Что со мной происходит.
- Прости, не понимаю. Если дело в твоей работе, то тогда объясни, я не
варвар, не буду к тебе приставать. Я сам еще не отошел от той новогодней
ночи. До сих пор сны кошмарные снятся. А у тебя была еще это поездка...
- Вот именно. У меня была трудная работа. Я очень устала. И у меня нет
сил на подобные разговоры. Можно я пойду спать?
- Иди, конечно. - Лешка окончательно загрустил и потянулся за пультом.
Когда он осторожно прилег на краешек кровати, ноги мои похолодели. Если
он сейчас... Ох, мне придется устраивать безобразные сцены. А так не
хотелось. Хотелось одного - чтобы все нехорошее смылось, растворилось,
испарилось без следа. Но для этого нужно было время. Я старательно задышала
как можно ровнее и даже вполне правдоподобно всхрапнула. Лешка робко натянул
на себя одеяло и выключил ночник. По-детски обняв подушку, он вздохнул так
горестно, что душа моя стремительно метнулась к нему, но тело кулем осталось
лежать на своей половине кровати.
Прошлой осенью, когда мы с Лешкой наконец завершили ремонт в его
квартире и переехали сюда, казалось, что в жизни наступила долгая
безмятежная полоса. В гостиной поселился самый шикарный диван из всех, что
только удалось найти в Москве. На нем можно было жить, не вставая сутками и
только иногда делая пробежки на кухню и обратно за новой порцией
бутербродов. Мы так и делали, пересмотрев все старые и новые фильмы,
выспавшись на два года вперед и перечитав прорву книг, Лешка по
специальности, я - всякий дамский мусор. Может быть, чересчур безмятежное
существование противопоказано людям? Когда каждый вечер хочется со всех ног
бежать домой, теряешь чувство опасности, расслабляешься. Забываешь вовремя
навещать стилиста, до ночи не вылезаешь из мягкого халата... Да и не только
в этом, наверное, дело.
Человек - существо дикое. Веками и тысячелетиями он вел непростую
борьбу за жизнь, закалялся в сражениях и схватках то с врагом, то с
природой, голодал, бежал от чумы и холеры, спал в пещерах и на соломенных
матрасах. Его тело привыкло к лишениям, а душа к страху за собственную
шкуру. Это уже в крови. И когда все слишком уж хорошо и спокойно, наступает
разлад в организме. Слишком благополучные люди вымирают как класс. Еще
древние римляне прочувствовали на себе всю губительную силу процветания.
Конечно, бытует мнение, что выродиться им помог свинцовый водопровод, но мне
кажется, не стоит сбрасывать со счетов благостную сытость, в которой они
погрязли и в итоге утонули.
Я всю жизнь придерживалась мнения, что сдаться никогда не поздно. Как
бы фигово ни сложилась ситуация, стоит попытаться сбить масло из сметаны, в
которой тонешь. Но за последние несколько месяцев окончательно уверилась в
том, что все будет хорошо. Отныне и присно. И теперь мне в десять раз
обиднее было осознавать, что мое любовно налаженное бытие вкупе с бытом