"О'Санчес. Суть острова (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

споткнулся, замер. Парни смотрят на окаменевшую спину, машинально, без
особого интереса, а чувак медленно разворачивается и вытаращивает глаза. И
смотрит прямо на Пако. Потом разевает рот и сипит:
- Э, ты это кому сказал?
Ребята в непонятках, Пак в свою очередь пытается вылупить пошире свои
полуиндейские глазки и спрашивает:
- Это ты мне? - Чувак также не отвечает на поставленный вопрос, а
повторяет свой и видно, что - да, к Паку обращается.
- Ты что сказал, гондон, ну-ка повтори, что ты про меня тут тявкнул?
Мужик явно псих, либо обкурок, но не местный, по обличью - не при делах
и думает, что если перед ним парни на несколько лет помладше, то можно
борзеть... Это он зря так... Пак не трус, но втроем махаться проще, и Пак с
приглашающей улыбкой смотрит на друзей... Друзья видят, что в мужике ничего
такого особенного нет и согласны ассистировать...
Вот тут-то самый тонкий момент и наступает...
Я ведь не собираюсь избивать всех троих, не потому что мне кого-то из
них жалко, а просто из целесообразности: мне нужна победа в войне, а не в
отдельной битве. Но раньше надобно аккуратно развязать эту самую войну, и
чтобы она не на мне одном замыкалась, и чтобы сулила выгоды, по крайней
мере, одной из сторон, то есть - нам, мне. Я бью этого Пака в челюсть - и он
падает. Драться ребята, быть может, и умеют, но скрывают свои умения: второй
типчик почти рядом, стоит столбом, вместо того, чтобы двигаться и нападать.
Я его бью кулаком в живот, в скромной надежде, что правильно соразмерил силу
удара... Я - молодец, ювелир и замечательный умница: парень остался на
ногах, но только потому, что задницей уперся в дверцу мотора. Вот он стоит,
такой, и мучительно пытается не обосраться и не согнуться пополам, но
внешне - просто осторожничает и не рвется в бой. А третий - на самом деле
испугался, он младший, лет шестнадцать ему. Тем же двоим - около двадцати.
Пако начинает вставать, я за шиворот помогаю ему принять вертикальное
положение, отхожу на шаг и опять бью в рыло, прицельно. Потому, как клацнула
челюсть и заныло в костяшках, я угадываю: как минимум один зуб я выбил. Это
превосходно. Конечно, руки свои, не дядины, - их следовало бы обуть в
перчатки или в бинты, но ради такого результата можно и потерпеть разок.
Пак, Пако, опять валится, не забывая при этом громко мычать, я же озираю
поле битвы. Соратники его смирно стоят в двух метрах от меня. Звонок
прозвенел за минуту до начала моего движения вдоль мотора и на улице
довольно много школьной детворы средних классов. Наблюдатели и будущие
рассказчики.
Горько, стыдно мне браниться при детях, даже в винегретном районе, уши
и щеки у моей совести пылают от смущения, но посторонним этого не видно, а
интересы дела требуют:
- И заруби себе на носу, пидорус латини! Еще раз на меня хвост
поднимешь - вырву вместе с кишками! А вас по-настоящему накажу. Прочь,
шакалы. Прочь, я сказал, падлы!
Один пинок попадает под ребра лежащему Пако, другой - посильнее - по
автомобильной фаре. Всегда надо знать, куда и как сунуть ногой, тогда и
результаты будут требуемые: фару разбить, Пака взбодрить, этих двоих вывести
из ступора. Так оно и получается. Который цел и невредим, втаскивает
поднявшегося Пака на заднее сидение, другой восстановил дыхалку и уже на
водительском месте, ключом терзает зажигание...