"Жорж Санд. Ускок " - читать интересную книгу автора

дядей в деревню, но ко дню свадебного торжества должна была возвратиться.
Так писал флотоводец своим друзьям, приглашая их участвовать в радостном
семейном празднестве.
С другой стороны, люди, достойные доверия, встречали якобы графа
Эдзилино в окрестностях Падуи, где он с необычайным пылом увлекался охотой,
никак, видимо, не торопясь вернуться в Венецию. А согласно самым последним
слухам, он будто бы удалился на свою виллу и заперся там в горести и
одиночестве, проводя в слезах бессонные ночи.
Что же, собственно, происходило? Венецианцы - самые любопытные на свете
люди. Тут же все давало обильную пищу дамским пересудам и насмешливым
выпадам молодых людей. Несомненным оставалось, по-видимому, что Морозини
выдает племянницу замуж. Однако никто не сомневался в том, что выдает он ее
не за Эдзелино. По какой же таинственной причине брак этот оказался
расторгнутым накануне заключения? И какой другой жених нашелся, словно по
волшебству, для замены единственного претендента, казавшегося до последнего
времени наиболее подходящим? Все терялись в догадках.
В один прекрасный вечер можно было заметить, как по Фузинскому каналу
скользит очень скромного вида гондола. Но шла она так быстро и гондольеры
имели такой бравый вид, что всем стало ясно: некое весьма высокопоставленное
лицо инкогнито возвращается из деревни. Несколько катавшихся по тому же
каналу бездельников подошли на близкое расстояние к этой гондоле и увидели
высокородного Морозини, сидевшего рядом с племянницей. У ног Джованны
полулежал Орио Соранцо, и в нежной заботливости, с которой Джованна гладила
белого красавца - борзого пса Орио, сквозил целый мир наслаждений, надежды и
любви.
- Подумать только! - вскричали все дамы, дышавшие вечерней прохладой на
террасе дворца Мочениго, когда через какой-нибудь час новость дошла до
светского люда. - Орио Соранцо! Этот шалопай! - Затем воцарилось глубокое
молчание, и никто не задал себе вопроса - как же могла случиться подобная
вещь? Те из дам, кто громче всего высказывали свое презрение к Орио Соранцо
и жалость к Джованне, слишком хорошо знали, насколько Орио неотразим.
Однажды вечером Эдзелино, который весь день провел в гуще леса,
преследуя вепря, возвратился домой грустный и усталый. Охота была
замечательной, и верховые егеря графа удивлялись, как это чело их господина
не разгладилось от столь удачного дня. Его унылый вид и мрачный взгляд
как-то уж очень не соответствовали фанфарам и заливистому собачьему лаю,
отдававшимся веселым эхом на башенках старого замка. Когда граф переезжал
через подъемный мост, курьер, прибывший за несколько минут до него, вышел
ему навстречу и, держась рукой за поводья своего тяжело дышащего,
запыленного коня, протянул ему, склонясь почти до самой земли, письмо,
которое только что привез. Граф, бросивший на него сперва довольно холодный
и рассеянный взгляд, вздрогнул при имени, которое произнес посланец.
Судорожным движением схватил он письмо, остановил своего горячего скакуна
так резко, что поднял его на дыбы, затем на мгновение застыл в мрачной
нерешительности, словно намереваясь ответить на переданное ему послание
презрительным и дерзким словом. Но, почти сразу же успокоившись, он дал
посланцу золотой цехин и спешился прямо на мосту, словно считал, что
подъехал уже к дверям, ведущим в его покои. Он небрежно бросил поводья
своего благородного коня, и они так и влачились по пыльной земле.
Около часа сидел он, запершись, в своем кабинете, пока не явился его