"Шмиэл Сандлер. Мой любезный Веньямин" - читать интересную книгу автора

столик. Воспользовавшись этим, я мигом выбежал в гардеробную. Тут я
столкнулся с мужчиной, который важно снимал с себя фетровую шляпу.
Мужчина, сбитый моей сотней килограммов, пулей отлетел в сторону. Падая,
он судорожно ухватился за трюмо и повлек его за собой. Раздался звон
разбитого зеркала.
Ударом ноги я отворил двери.
В это время с улицы в ресторан входила богато одетая пара - статный
мужчина в костюме фирмы "Кастро" и красивая дама вся в бриллиантах.
Мужчина галантно стал пропускать ее в дверь, при этом он весь изогнулся в
дурацком поклоне. Дама увидела мое перекошенное злое лицо и испуганно
вскрикнула:
- О, Барух!
Я швырнул даму в сторону. Она покатилась по ступенькам, обнажив длинные
ноги и белые трусики, плотно облегающие миниатюрный зад.
Путь был свободен, но этот придурок Барух внезапно схватил меня за
шиворот. Рука у него была крепкая и я услышал, как затрещал ворот моей
рубашки.
Если бы он стоял лицом ко мне, я мог бы левой опробовать крепость его
челюсти, но он держал меня сзади и я был лишен возможности пустить в ход
свою коронку.
Я понял, что мне не вырваться и стал хрипло материться. Подоспел мой
официант. Он взял меня под локоть и повел, говоря:
- Не мучайся, голуба, хуже будет.
В гардеробной двое других официанта поднимали мужчину, уронившего трюмо.
Он оказался иностранцем. Тяжело поднимаясь с пола, мужчина тихо, но внятно
говорил что-то на чужом языке. Не нужно было тут переводчика, чтобы
понять, что говорит он про мою маму.
Я перестал дергаться и мирно пошел со своим официантом через зал.
Остальные официанты бегали между столиками, не обращая на нас внимания.
Мой официант, его звали Мишель, был высокий широкоплечий парень с
татарскими усиками на толстой губе. Разглаживая пальчиками усы, он крепко
держал меня за локоть левой руки и чтобы в зале не поняли, что между нами
происходит, сладко шептал мне:
- Иди, голубь, иди скорее.
Со стороны и впрямь можно было подумать, что встретились два приятеля и
один из них не может скрыть своей радости.
В это время оркестр заиграл старую цыганскую мелодию. Гитарист Ицхак
выступил вперед, сильно ударил по струнам и с плаксивым выражением лица
запел надрывным голосом любовный романс.
Песню встретили аплодисментами.
Мишель привел меня в моечную и, продолжая крепко держать, спросил:
- А платить кто будет?
- Джон Ноэль Гордон Байрон, - сказал я.
- А ведь ты и вправду дурак, - сказал он.
Я понял, что меня будут бить и потому врезал Мишелю первым.
Я поспешил немного и удар получился не сильный. Но Мишелю было
достаточно. Потрясенный он вскрикнул от боли и инстинктивно закрыл лицо
ладонями.
Неведомо откуда взявшиеся двое других официантов, размахивая половниками,
загнали меня в угол и тут методично стали забивать ногами. Места для