"Линси Сэндс. Любимая жена " - читать интересную книгу автора

и не думала, что возможны столь приятные ощущения! Эвелин всерьез полагала,
что грудь - всего лишь данность от Бога, чтобы кормить младенца, но, как
оказалось, прикосновение к груди может повлечь за собой невероятное
удовольствие.
Через несколько секунд, в течение которых все тело Эвелин превратилось
в сплошной комок блаженства, Пэн снова попытался прервать поцелуй.
Поглощенная созданной им эйфорией, Эвелин почти позволила ему это, но страх
не дал ей расслабиться. Безумно боясь, что он останется недоволен ее
обширными формами и навсегда уйдет, она скрепила руки вокруг его шеи. Пэн
сначала замер, но потом снова начал ласкать и целовать, очевидно, соглашаясь
на небольшое продолжение.
Однако Эвелин понимала, что не сможет больше тянуть время. И тут ей в
голову пришла гениальная идея потушить свет. Ну конечно! Если Пэн не увидит
ее, то и не будет испытывать отвращения. Освободив одну руку, она на ощупь
потянулась к комоду в изголовье кровати, куда леди Марджери поставила свечу.
Не найдя ее с первого раза, Эвелин настолько втянулась в слепые поиски,
что не заметила, как рука мужа медленно переместилась вниз, к внутренней
стороне ее бедер, и пальцы прижались к нежной области меж ее ног. Она
вздрогнула, издав протяжный стон, - все удовольствие, которое он до сих пор
пробуждал в ней, неожиданно сосредоточилось именно там. Ее рука быстрее,
неистовее задвигалась по комоду, пока не нащупала и не толкнула
подсвечник... слишком резко. Послышался глухой стук, не предвещавший ничего
хорошего.
Тогда Эвелин сама оборвала поцелуй и в отчаянии посмотрела на комод:
пусто - она действительно смахнула свечу. Но в комнате почему-то по-прежнему
было светло. Эвелин хотела повернуться в кровати и убедиться, что свеча
потухла, но неожиданно губы Пэна сомкнулись на одном из сосков. Лежа на
спине, она застыла и посмотрела вниз на его темную макушку с наслаждением и
в то же время чувствуя испуг: он видит ее голой?.. О Боже, какое приятное
ощущение... а она-то думала, что ласки рукой - предел удовольствия!
Однако... должен ли он так поступать? Ведь только младенцу положено сосать
женскую грудь. И все-таки успел ли он что-либо увидеть, прежде чем
опуститься к ее соскам? Он...
Мысли мигом разлетелись во все стороны, как только рука Пэна вновь
скользнула под простыню, все еще прикрывавшую ее бедра, и добралась до
мягких складок... По телу Эвелин пробежала мелкая дрожь. Ох... ни о чем
подобном мама не упоминала в разговоре - Эвелин бы этого не забыла. Нет, она
ей точно ничего не говорила...
Погрузившись в пучину новых необычных ощущений, Эвелин не успела
уследить за тем, как он поднял голову и теперь мог видеть ее голой по
крайней мере выше пояса. Какой ужас... он хмурится. Все удовольствие,
которое она сейчас испытывала, тут же сменилось печалью. Ему не нравится,
теперь он будет чувствовать отвращение, едва завидев ее!..
Не дав ей толком свыкнуться с этой страшной догадкой, Пэн вдруг вскочил
с кровати, завернул Эвелин в простыню и потащил к двери.
"Что он делает? - испуганно думала она по дороге. - Неужели собирается
отнести вниз и публично унизить?" Нет, к счастью, Пэн и не думал этого
делать, а лишь вынес ее в коридор, как матрас, который надо почистить, и
поставил на пол. Затем он перегнулся через перила, крикнул что-то вниз и
бросился обратно в комнату.