"Владимир Михайлович Санги. Первый выстрел " - читать интересную книгу автора

холодная вода леденяще обволокла моё тело, захватило дыхание. Одежда
прилипла к коже, мешая движениям.
Ползу. Стараюсь держать ружьё высоко, чтобы вода не залила стволы.
Вот и кочка. Утки метрах в двадцати. Они спокойны. Продолжают кормиться.
Удобно положил ружьё на кочку. Перевёл дыхание. Заметил -- кормящиеся утки
сидят низко. Только тонкие полоски спины остаются над водой. Попасть трудно.
Жду, когда спарятся, чтобы одним выстрелом ударить по обеим. Но они никак не
сходятся. Аккуратно целюсь в ближайшую. Плавно нажимаю на спусковой крючок.
Хотя и плотно прижимал ружьё, ударило больно. Но мне было не до боли в
плече.
Утки взлетели и, обалдело махая крыльями, поднялись прямо вверх. Но вот
одна свернула в сторону. Вторая же столбом поднималась надо мной. Голова
как-то неестественно подтянута. Понял -- утка ранена. И действительно, она
застыла на секунду и, растопырив крылья, упала на противоположный берег.
Вторая вернулась к подруге и громко и взволнованно кричала в кустах.
Я перехватил ружьё и, утопая по колено в грязи, побежал через болото на
крик. Утка, увидев меня, поднялась, но тут же села рядом. Она кричала громко
и часто. Хвост её при этом подёргивался, и она казалась смешной.
Первая мысль была -- стрелять в неё. Но я боялся, что вспугну раненую, и
она улетит. И вдруг ещё промажу и вернусь вовсе без добычи. А раненую можно
добить вторым выстрелом.
Я долго искал её. И всё время, пока я рыскал по кустам, вторая утка
вертелась под ногами. Мне даже стало жаль её.
Через некоторое время её крики стихли. Она улетела, так и не найдя
подругу. И я не находил. Я уже сожалел, что не стрелял во вторую -- ведь она
была совсем близко, и вряд ли я промазал бы.
Повернулся было к болоту, чтобы посмотреть, там ли вторая утка, как
между кустами кедрового стланика увидел чирка. Он лежал на спине. И на его
светлом гладком брюшке играло солнце. Я порывисто подхватил его и, ликуя,
помчался домой.


Мать достала из тощего кошелька талоны на крупу. У нас в семье, когда
удавалось, хранили талоны на конец месяца, чтобы потом сразу купить
побольше. И хоть раз в месяц мы чувствовали себя почти сытыми.
Но в тот день, хотя и было далеко до конца месяца, мать достала талоны и
купила крупы.
В нашем доме собрались старушки и дедушка Ламзин. Гости обсасывали
косточки моей добычи и хвалили охотника.
После ужина, когда старушки дымили самосадку из одной трубки, пуская её
по кругу и затягиваясь на кругу по разу, подошёл ко мне старейший рода
дедушка Ламзин, мягко положил свою большую руку на мои худые узкие плечи,
посмотрел мне пристально в глаза и почему-то приглушённым голосом сказал:
-- Я знал, что ты станешь настоящим мужчиной.
Потом отвёл глаза в сторону, часто-часто замигал воспалёнными оголёнными
веками и, как мне показалось, скорбно добавил:
-- Но не думал, что ты станешь им так рано.