"Владимир Михайлович Санги. У истока " - читать интересную книгу автора

Владимир САНГИ

У ИСТОКА



Полун встал рано. Но когда вышел на крыльцо, заметил, что над некоторыми
домами уже струится дым. Струится, как из его трубки, когда он, отрешившись
от всего мира, уставляется долгим взглядом в одну точку. Мысли сами лезут в
голову, занимают её и так теснятся, что голова пухнет. Эх, что-то очень
важное упустил Полун в своей жизни. Это "важное" совсем, кажется, рядом, но
никак его не поймаешь в петлю мысли, всё ускользает. Что же угнетает самого
древнего человека на побережье, пережившего всех своих сородичей?..
Иногда то или иное давнее событие надолго занимает мысли Полуна. Он
обдумывает, взвешивает свои поступки и находит, что событие могло бы
обернуться по-другому, поступи он иначе. Свои рассуждения старик обычно
заканчивал вздохом: "Эх, что утруждать свою голову, когда это прошло
много-много лет назад".
Но вновь и вновь его одолевали думы. А думать было о чём. Полун -
последняя ветка из рода Кэвонгун. Его род пришёл на Сахалин одним из первых.
Это было много сотен лет назад. Некогда род Кэвонгун был могущественным. Но
от поколения к поколению он хирел. Последние шестьдесят - семьдесят зим в
живых было всего несколько человек.
Потом, после чёрной болезни, осталось только несколько женщин и Полун.
Женщин забрали в другие рода, и Полун остался совсем один.
У него невеста была, но и её увели на западное побережье в большой род.
Что мог поделать Полун? Конечно, он мог бы уехать с невестой куда-нибудь
подальше в тайгу. Но так думает Полун сейчас. А в то время он даже не
сопротивлялся: куда ему одному против рода?
После этого Полун не искал себе жену. А когда спохватился, оказалось -
все женщины из рода тестей были замужем. Так и остался бобылём. С тех пор
горькая дума всё тяжелей наваливалась на плечи Полуна и с годами сгибала его
спину.
Струи дыма задумчиво уплывают ввысь... Солнце застряло где-то между
горами, но живым заревом оповещало мир, что вот-вот выйдет к нему. Лёгкий
морозец холодной струей ворвался в тёплую грудь и бодрит дряблое тело
старика.
Полуна что-то тревожило. Он привычно закинул за спину одностволку и
осторожно вышел к реке.
Природа, затаив дыхание, ожидала восхода солнца. Небо оделось в
оранжевую шаль. Из сырого замолкшего леса выглядывают сумеречно-багровая
рябина и сморщенная бурая ольха. Они засмотрелись в дремлющую заводь реки.
Недолго им любоваться своим осенним нарядом. Скоро жгучий мороз опалит
листья, деревья оголятся и будут всю долгую зиму зябко трепетать под ударами
злых ветров. А вот из чащобной темноты и сырости поднялись ели. Они угрюмо,
с молчаливым ропотом стерегут тишину.
Охотничьим шагом вышел старик к толстой, скрученной временем берёзе -
её он знает издавна.
На противоположном берегу реки задёргались нижние ветки рябины. Это