"Евгений Санин. Гость из Кесарии (Калигула, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Он невольно отвел глаза от панциря и стал изучать лицо Калигулы. Оно
было болезненно бледным и откровенно скучающим. Редкие волосы, впалые виски
и несоразмерно большой широкий лоб делали его некрасивым и даже
отталкивающим. Но, тем не менее, это было обычное лицо человека, которого
донимала какая-то мучительная болезнь, скрытая от глаз окружающих. Другое
дело несоответствие во всей его фигуре и облике. Между узкой, длинной
головой и грузным телом, широкими плечами и тонкими голенями. Наконец, и
это было самым странным, - между отрешенным взглядом и нервно
подергивающимися губами.
Оживился император, только когда к нему подошла нарядно одетая женщина
лет сорока с грудным ребенком на руках. Словно очнувшись, он начал
расспрашивать ее о чем-то, заглядывая в полное лицо с грубоватыми, почти
мужскими чертами.
Потом протянул руки и, приняв младенца, стал умильно забавляться с
ним, бормоча:
- Какая у меня дочка! Вся в отца... Ах, какие у нее славные ручонки,
так и норовит вцепиться мне в нос своими коготками!
- Между прочим, - подала голос Цезония, оказавшаяся к удивлению
Андромена женой Калигулы, несмотря на разницу в добрых пятнадцать лет, -
вчера вечером она выцарапала у няньки глазик, и он вытек, как белок из
яйца!
- Слыхали? Моя кровь! - подскочил на ложе император и с жаром
поцеловал сначала дочь, а потом - Цезонию.
- Это самый прекрасный ребенок, который когда-либо появлялся на свет! -
воскликнул Вителлий-старший, и младший, не переставая жевать, торопливо
добавил:
- Прекрасной матери - прекраснейшая дочь!
- Само совершенство! - заахал Аррий Альбин.
Калигула нахмурился" побагровел и, уже не глядя на дочь, вернул
ребенка жене. Если бы не проворные руки Цезонии, хорошо изучившей нрав
своего мужа, младенец неминуемо упал бы на пол.
Андромен понял, что императору не нравится, когда при нем хвалят даже
собственную дочь.
"Не в этом ли непомерном тщеславии находит выход его болезнь?" -
подумал он и вздрогнул от громких криков сенаторов, которые принялись
исправлять свою оплошность, перебивая друг друга:
- Да разве может, кто в мире соперничать с нашим Цезарем?
- Как Юпитер, ты можешь сравнивать себя только с самим собою!
- Ты наша надежда!

- Наше будущее!

- Наш царь!..
- Нет! - внезапно выкрикнул Марк Лепид,
Андромен бросил невольно взгляд на своего соседа слева, потом - на
Калигулу.

По лицу императора пробежала судорога. Губы его скривились, шея
напряглась. Он хищно пригнулся и так застыл, не сводя немигающих глаз со
своего родственника, словно орел, готовый броситься на неосторожную дичь.