"Евгений Санин. Между жертвенником и камнем (Тиберий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

отличившиеся во время сражений легаты. И если бы Сеян не сдерживал Тиберия
начать новую войну, перевел он разговор в нужное русло, не заставлял
императора все время проводить на Капри, легион давно бы уже покорял
Британию или Парфию, а его, неслыханно разбогатевший командир шел по улицам
Рима, сопровождая триумфальную колесницу Тиберия.
По пути в следующий легион Макрон с досадой подумал, что он, словно
хитрый хозяин, выставляя на свадьбе сына вначале лучшее вино, приберегает
на конец самое кислое и бьющее в голову.

"С легионами не будет хлопот, - подумал он. - Зато преторианцы будут до
последнего держаться за Сеяна, и уговорить их будет труднее, чем всех
сенаторов и легионеров вместе взятых!"
Слегка успокоив себя, что и среди преторианцев есть немало бывших
воинов, служивших еще под командованием Тиберия, в первой же харчевне он
написал императору второе письмо и отправил на Капри.


VII

Прошло еще два месяца.
Послания Макрона к императору становились все более регулярными. В них
уже открыто, не прибегая к тайнописи, изредка пользуясь такими же
неуклюжими, как и сам он, иносказаниями, офицер сообщал, что Сеян готовит
почву для принятия трибунской власти. Затем подробно перечислял, какие
воинские части ему удалось склонить на сторону императора.
В такие дни Тиберий ходил по дворцу просветленный, необычайно ласковый
ко всем, особенно к своему родному внуку Гемеллу, и повторял про себя,
словно молитву, номера и почетные наименования легионов:
"Второй Победоносный... Второй Победоносный..."
Или:
"Первый Минервы... Шестой Марсов..."
А после наиболее щедрых новостей и вовсе:

"Двенадцатый Триумфальный! Пятый, Седьмой, Десятый!.."
Внезапно поток посланий от Макрона прекратился. Валент, как мог,
успокаивал его, говоря, что Макрону сейчас, очевидно, недосуг. Заверял, что
на берегу день и ночь дежурят его люди, и письмо немедленно будет доставлено
императору.
Но писем не было.
Прошла неделя. Другая. Третья...
В Риме явно что-то произошло. И это перед самой сменой консулов, когда
можно было наконец-то осуществить задуманное!
Тиберий изменился до неузнаваемости. Он много пил, уединившись в своей
спальне, запрещал впускать к себе даже цирюльника. То подолгу сидел в
полной неподвижности, уставившись в одну точку. То вскакивал и метался из
угла в угол, посылая проклятья судьбе, Сеяну и медлительному Макрону.
Однажды, среди ночи вызвал Валента и передал ему вкривь и вкось исписанное
письмо префекту претория. В нем он называл Сеяна своим другом, обращался к
нему с самыми нежными словами. Требовал подробно описать, как здоровье
десятилетней дочери Сеяна, которую префект растил сам после самоубийства