"Евгений Санин. Между жертвенником и камнем (Тиберий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

жены. И в довершение всего пообещал выдать за него свою родную внучку,
кровную родственницу Октавиана Августа.
Надежда на то, что Сеян снова поддастся на его уловку, слегка
успокоила Тиберия. Но ненадолго. Вскоре ожидание и томительность перед
неизвестностью стали такими невыносимыми, что он едва не сжег почти
доконченные записки, выкрикивая, что не хочет, чтобы над ним смеялся
проклятый Сеян. Но вид огня, к которому он уже поднес листы пергамента,
неожиданно отрезвил его. Он даже принялся дописывать свои деяния. Написал,
что в отличие от Юлия Цезаря и Августа отказался переименовывать сентябрь в
"Тиберий", сказав льстивым сенаторам: "Что же вы станете делать, когда
дойдете таким образом до тринадцатого Цезаря?" Но длинная фраза быстро
утомила его, и он, уснул, уронив голову прямо на стол, а наутро потребовал
еще одну амфору вина.
Когда же он, наконец, вышел из спальни, бросившиеся было к нему для
приветствия ученые и слуга в растерянности остановились. Перед ними стоял
худой, ссутулившийся старик с ввалившимися глазами и жалким голым теменем.
Тиберий хмуро огляделся и остановил потеплевший взгляд на своем внуке,
который стоял рядом с высоким, очень бледным юношей.

- Подойди сюда, Гемелл, - окликнул он. - Дай мне обнять тебя...
Гемелл порывисто рванулся к деду. Тиберий притянул его к себе. Постоял
так несколько секунд. Потом рассеянно спросил, кивая на юношу, не знавшего
куда девать свои худые длинные руки:
- Твой новый приятель?
- Что ты, это же Гай! - удивился Гемелл, - Мой названный брат! Сын
Германика!..
- Германика?..
Спина, Тиберия неожиданно выпрямилась. Лицо стало быстро менять свое
выражение. Напряглись губы, затвердели скулы. Он впился ожившими глазами в
своего приемного внука Гая и забормотал:
- Да-да, узнаю... Эти брови, подбородок, глаза... Только он похож не на
отца, а весь в свою мать - Агриппину!
Последние слова он произнес сквозь стиснутые зубы и, дав знак Валенту
следовать за ним, вновь ринулся в спальню, оставив в недоумении всех.
Только когда за офицером захлопнулась дверь, император дал волю своему
гневу.
- Живет, еще волчье племя! - с силой ударил он ладонью по ковру на
стене. - Течет в его жилах кровь Германика и Агриппины! А я тут, в полном
неведении... Ну что там Макрон?
Валент виновато развел руками.
- Проклятье!.. - судорожно вцепился пальцами в нежный ворс ковра
Тиберий. - Хоть бы какой знак от него! Строчку! Слово... Живу словно в зале
с погашенными светильниками... А тут еще этот Гай... Вылитая Агриппина!
- Да, похож, - согласился Валент.
- Ты видел ее? - мгновенно обернулся к нему Тиберий. Хотел было
добавить: "До того, как я отправил ее в ссылку?" Но промолчал.
- Да! - охотно ответил Валент. - Она проводила смотр нашему шестому
легиону, в котором я служил до того, как прибыл сюда.
- И этого тоже? - с неприязнью спросил Тиберий, показывая пальцем на
дверь.