"Евгений Санин. Между жертвенником и камнем (Тиберий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

замершим сердцем увидел, как поднимается со своего места бледный, как
паросский мрамор Титиний.
- Что случилось? - проворчал Сеян, давая знак консулу подождать.
- Дело государственной важности! - поднимая письмо Тиберия, прокричал
Титиний.
- Какое еще дело?
- Послание императора!
- Ну, так прочтешь его после того, как мы обсудим уже начатый вопрос! ~
разрешая сенатору сесть, усмехнулся Сеян.
- Но оно касается именно этого вопроса! - в отчаянии оглянувшись на
Макрона, выкрикнул Титиний, и Макрон, делая шаг вперед добавил:
- И тебя!
- Ну, хорошо, хорошо! - увидев своего офицера, согласился Сеян. -
Только побыстрей, опуская некоторые места!
Титиний, словно боясь, что его остановят, вышел на середину зала и,
держа письмо императора, будто самую драгоценную гемму своей коллекции,
торжественно начал:
"Отцы-сенаторы! Хоть я и не вижу сейчас вас, но чувствую, что все вы
внимаете каждому моему слову..."
Мертвая тишина воцарилась в храме. Затаив дыхание секаторы слушали
слезные заверения Тиберия, что именно Сеян отравив сначала Германика, а
затем и Друза, лишил римский народ своего любимца и уважаемого полководца, а
его, несчастнейшего из всех отцов на земле - двух сыновей.
С каждым новым словом лицо пораженного Сеяна наливалось кровью. На
него было страшно смотреть. Неожиданно он побледнел, вскочил со своего
места, и поднял руку, словно говоря:
"Стойте! Доколе же вы будете, отцы-сенаторы, слушать этот жалкий лепет,
этот бред сумасшедшего старика?"
Но вокруг него были чужие - гневные, мстительные, насмешливые лица еще
вчера покорных, но на самом деле, всегда страшных и непонятных ему
патрициев. Каждый из них внимал словам императора с таким вниманием и
благоговением, словно это была блестящая речь Цицерона или входящего в моду
Сенеки!
Сеян уронил руку и бессильно опустился на лавку, закрыв глаза. Весь
сенат был настроен против него. Но когда? Кем?!
Этого он не мог понять ни сейчас, ни через несколько минут, когда
началось голосование. Опрашиваемые Агенобарбом, согласны ли они с
предложением императора признать префекта претория врагом отечества,
сенаторы не вставали со своих мест, что по обычаю означало их полное
согласие.
А через час Макрон приказал взять его под стражу, и консул Агенобарб,
переглянувшись с Камиллом, громко провозгласил:
- Отцы-сенаторы, мы вас больше не удерживаем!


Х

...Сеяна втолкнули в спальню императора, когда он сидел за столиком и
делал вид, что пишет свои записки.
- Ну, что, Сеян, - как всегда не оборачиваясь на приход префекта, с