"Евгений Санин. Между жертвенником и камнем (Тиберий, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Тиберий в изнеможении опустился на ложе и вспомнил свою родственницу -
большие, как у ее матери, глаза... такое же полное лицо с почти круглыми,
сужающимися к низу скулами... Многочисленные ее добродетели в отличие от
распутных римских матрон всегда вызывали в нем, ведущем далеко не
безупречный образ жизни, невольное уважение к Антонии, Она была удивительно
похожа на свою мать Октавию, любимую сестру Августа, вышедшую замуж за Марка
Антония, который, впрочем, не стоил даже ее мизинца,,.
"Я знаю, что ты никому; кроме Сеяна, не веришь на слово, - писала дальше
Антония, и Тиберий зримо увидел усмешку на ее лице, когда она по своему
обыкновению, тщательно выводила эту строчку. - И, тем не менее, постараюсь
открыть тебе глаза на то, что представляет из себя на самом деле твой
префект. О своем безутешном горе я не буду вспоминать, хотя уверена, что
Германика1 отравили в Сирии по прямому указанию Сеяна. Не стану и говорить,
что такая же опасность нависла сейчас над тремя моими внуками2. Расчищая
себе дорогу к власти, Сеян теперь не остановится ни перед чем... Скажу лишь
о том, что может тронуть тебя - туника ближе к телу, чем паллий! Ты до сих
пор пребываешь в уверенности, что твой родной сын умер восемь лет назад от
болезни. Еще бы - ведь следствие по делу его смерти вел сам Сеян! Так знай:
именно он повинен в его гибели! Он, а еще жена твоего несчастного сына,
которую Сеян сначала склонил к прелюбодеянию, а, потом, пообещав, что она
станет его соправительницей, толкнул на то, чтобы отравить своего мужа. Ты
по-прежнему не веришь мне? Так оглянись вокруг и сразу увидишь, кем стал
ты, и кто теперь Сеян. Приезжай, наконец, в Рим, из которого тебя выгнал,
да-да, выгнал, Сеян, и убедись сам, как сенат готовится отметить день его
рождения! Повсюду для всенародного почитания выставлены его золотые статуи.
Его изображения помещены на знаменах всех легионов, кроме Сирийских.,."
- Нет! - вскричал Тиберий, отталкивая письмо. - Не может быть!.. Это
ложь... Она мстит за Германика! А впрочем...

Он на минуту закрыл встревоженные глаза, прикидывая, как здесь, на
Капри, можно немедленно проверить сообщение Антонии, а когда открыл, то в
них уже поблескивали хитрые огоньки.
- Охрана! - громко позвал Тиберий и нарочито любезно обратился к
выросшему в дверях преторианцу: - Я вспомнил, что у нашего дорогого
префекта скоро день рождения. Как думаешь, обрадуется ли он такому подарку,
как скажем, небольшой дворец или... перстень с моим изображением?
Губы могучего преторианца презрительно дрогнули, но он тут же взял
себя в руки и почтительно поклонился императору:
- Думаю, мой начальник будет счастлив получить от тебя любой подарок!
- Хорошо, иди! - кивнул Тиберий и, проводив глазами охранника, снова
задумался.
"Антония права, представляю, что творится в Риме, если даже рядовой
преторианец уже почти не скрывает своих чувств ко мне... Но у меня еще есть
время! - понял он. - Иначе этому громиле незачем было бы сдерживать себя.
Подошел бы ближе, положил свои ручищи мне на горло, и... Ах, Сеян, Сеян! -
в который уже раз покачал он головой. - Ведь мы же с тобой делали одно дело
с той лишь разницей, что ты старался для себя, а я- для своего
единственного внука!"
Тиберий порывисто встал и вновь взволнованно заходил по спальне.
Все семнадцать лет своего правления он был занят тем, что расчищал