"Евгений Санин. Греческие календы (Август, Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

царская диадема на голове соотечественника. Он открыто надсмеялся над
древним законом, который обрекает на смерть каждого, кто станет стремиться
к царской власти, и жестоко поплатился за это. То, что не посмел сделать
суд, совершили кинжалы заговорщиков.
Октавиан прищурился, блуждая невидящим взглядом по листам папируса и,
отодвинув на край стола все эти ненужные теперь указы, еще вчера обещавшие
ему власть и роскошную жизнь, снова заходил по кабинету.
Нет, он, Октавиан, не станет провозглашать себя пожизненным диктатором
и бессменным консулом.
Не поставит себе золотых кресел в сенате и суде.

Не прикажет устанавливать свои статуи рядом со скульптурами богов и
царей Рима.
Не будет строить роскошный дворец и обзаводиться золотой посудой.

- Нет! - пробормотал, останавливаясь, Октавиан, - Пусть я буду жить не
так, как хотел бы, но зато буду жить! И... властвовать. Да-да, властвовать!
Конечно, для этого придется потрудиться и намного больше, чем со стариком
Цицероном. Для народа я должен стать образцом простоты и скромности. Для
отцов-сенаторов - восстановителем республики. А для друзей...
Он прошел к двери и ударом руки распахнул ее:
- Марк! Гай! Не устали еще помогать Ливии?
- Напротив, Цезарь! - донесся до него голос Агриппы. - Это так
интересно. Меценат предлагает устроить во время пира торг на картины,
повернутые лицом к стене!
- Да-да! - подтвердил Меценат. - И поставить рядом с картинами
эллинских мастеров пустые полотна!
- Я вижу, вы изрядно поработали! - усмехнулся Октавиан. - А теперь
поднимайтесь ко мне!
Агриппа и Меценат, впервые оказавшись в кабинете Октавиана, с интересом
осмотрели его. Лицо Агриппы вытянулось при виде мебели и свитков папируса -
ничто не напоминало здесь о прекрасных Сиракузах.
Предложив друзьям сесть, Октавиан разлил по кубкам вино и спросил:
- Ну, и что посоветуете мне, триумфатору, делать дальше? Уйти в частную
жизнь или...

Пока Меценат соображал, что скрыто во второй части вопроса, Агриппа, со
свойственной ему простотой, ответил:
- Хотя я немало извлек благ из твоего единовластия, но советую тебе
отказаться от него.

- Да? - с деланным интересом переспросил Октавиан.
- Да, Цезарь, - упрямо повторил Агриппа. - Я пойду за тобой, чтобы ты
ни решил, но сейчас советую - откажись. Равноправие хорошо звучит не только
на словах. Оно - верх справедливости. Разве не справедливо, чтобы решительно
все было общим у тех людей, которые имеют общую натуру и общее
происхождение? Если они воспитаны на одних и тех же законах? Отдали,
наконец, за отечество все силы?
Устав от длинной фразы, Агриппа приложился к кубку и, поставив его на
стол, задумчиво продолжил: