"Владимир Санин. За тех, кто в дрейфе! (Повесть)" - читать интересную книгу автора

по интонации судя, перекроил ее, опять пробормотал несколько раз и вернулся
к первоначальной, которая, видимо, пришлась ему по вкусу, так как он вытащил
записную книжку и стал черкать карандашом. Семенов улыбнулся, поудобнее
улегся и закрыл глаза.
А фразочка та врезалась ему в память, и он не раз вспоминал ее во время
дрейфа: "НЕ ЛЬДИНУ ТЫ ВЫБИРАЕШЬ - СУДЬБУ..."


ИЗ ЗАПИСОК БАРМИНА
Сначала, однако, о том, как я здесь оказался. Если бы несколько месяцев
назад кто-нибудь поинтересовался, зачем я пошел в этот дрейф, ответить мне
было бы нелегко. Узнав, что Свешников уже вызвал Николаича в институт и
долго с ним беседовал, я затих, притворился мертвым и стал ждать. Веня,
который проявил невероятную изворотливость и выменял себе однокомнатную
квартирку в нашем доме, каждый вечер прибегал за новостями, а их все не
было. Николаич не объявлялся, самому звонить рука не поднималась, но шестое
чувство подсказывало, что скоро меня выдернут, как картошку из родной почвы,
и повезут мерзнуть за тридевять земель.
Откровенно говоря, я ждал и боялся этого момента. Ждал потому, что по
ночам видел айсберги, карабкался на торосы и с криком проваливался в
трещины, - пресловутые "белые сны", над которыми полярники не очень искренне
посмеиваются и после которых в их глазах появляется нечто такое, что
заставляет жен тревожно задумываться: "Уж не намылился ли мой бродяга?" А
боялся потому, что жилось и работалось мне хорошо, Нина с годами становилась
все милее, а по пятницам я забирал из яслей Сашку; минуту, когда он вползал
мне на плечи, закрывал ручонками мои глаза и вопил: "Угадай, кто?" - я не
променял бы и на сто профсоюзных собраний.
И вот, наконец, в трубке послышался знакомый голос. Николаич не
интересовался, хочу или не хочу я идти в дрейф, он просто сообщил, что с
руководством моей клиники вопрос утрясен и мне надлежит, не теряя времени,
приступить к комплектованию будущего медпункта.
Я собрал семейный совет. Нина прохныкала: "Так я и знала!" - и
приложила к глазам платочек. Веня, конечно, побелел от зависти, а Сашок
ужасно обрадовался и потребовал привезти медведя - с целевым назначением
съесть тетю Риту, которая "только и знает, что ставить людей в угол". Это
справедливое требование решило дело, я тут же позвонил Николаичу и дал
согласие. Ну, а если серьезно - не мог, не имел я права отказать старому
другу. Будь жив Андрей Иваныч - дрейфовать им без меня, это точно (хотя и не
знаю, насколько), а раз Николаич остался один...
Итак, я позвонил и, зная цену своему согласию, пошел на грубый шантаж:
одного, без Вени, меня не отпускают, очень опасаются, что я буду переходить
Льдину в неположенном месте и забывать чистить зубы.
Последовало молчание. Веня, который тщился прочесть на моем лице ответ,
нервно закурил. Далее произошел такой разговор:
- Он у тебя?
- Да, - признался я. - Ты не у нашего великого магнитолога Груздева
телепатии обучился?
- И после всех своих фокусов он надеется, что я возьму его в
экспедицию?
- Кто, Груздев?