"Владимир Маркович Санин. Кому улыбается океан " - читать интересную книгу автора

жена моего друга Саши Лариса сообщила, что через два месяца она отправляется
на море. Я полагал, что она поедет в Ялту - город с самой высокой в мире
концентрацией дикарей на квадратный метр пляжа. Но Лариса уточнила, что Ялта
пройденный этап. Она уходит в самое настоящее море, на самом настоящем
рыболовном судне - ни больше ни меньше. Уходит вместе с экспедицией врачей,
которые будут измерять у рыбаков температуру, давление, пульс, просвечивать
их лучами и делать им разные уколы.
Все это мне показалось забавным. Я уже давно бродил в поисках темы,
бросая вокруг голодные взгляды. Доктор в пенсне, который прикрепляет датчики
к пяткам уснувшего после вахты рыбака, - ведь это самая настоящая тема!
Нужно с ходу застолбить участок, пока его не перехватили конкуренты. Я
заявил Ларисе, что еду с врачами. "В море идут, - сурово возразила она. -
Едут только в поезде и в трамвае". Я извинился и заявил, что иду в море.
Заявление было тут же внесено в протокол, снабжено датой, подписями и
печатью. Теперь отступать было некуда. Я пришел домой и небрежно, между
прочим, сказал, что вскоре собираюсь махнуть в океан с рыбаками. Жена
отнеслась к моим словам со всей серьезностью. Она кивнула головой и сказала,
что мне пришла в голову удачная мысль и не могу ли я, прежде чем махнуть в
океан, сбегать за хлебом, потому что магазин скоро закроется.
Ночью мне впервые в жизни снилось море.

Друзья встретили мое заявление бурным, долго не смолкавшим смехом,
начальство - тактичными, сдержанными улыбками. А приятель-врач, выслушав
меня, взволнованно заходил по комнате.
- Разумеется, - сказал он, - ты, безусловно, пойдешь в океан, к
рыбакам, это вопрос решенный. Но не считаешь ли ты, что раньше следует
полечиться?
Он неожиданно ударил меня по коленкам ладонью, и я чуть не пробил
ногами потолок.
- Вот видишь? - обрадовался он. - Тебе нужен лес!
Я грубо оскорбил этого доброжелательного, хорошего человека и начал
ступенька за ступенькой преодолевать косность и рутину. Все умирали от смеха
при одной только мысли о том, что я могу уйти в океан. Я бегал, суетился,
доказывал и до того надоел начальству, что при виде меня оно запиралось в
служебных кабинетах. Наконец я получил "добро" и направление на медицинскую
комиссию. Родные и близкие торжествовали: все были твердо уверены, что
пройти сквозь строй врачей мне не удастся.
В первом же кабинете меня послали на операцию горла, поскольку
неподалеку от голосовых связок оказался какой-то нарост. Я пытался доказать,
что еду в командировку к рыбакам не для того, чтобы петь им арии из опер, но
доктор был непоколебим. Пришлось выжигать нарост каленым железом.
Провалявшись неделю в постели, я пошел к следующему врачу. Это был хирург.
Он посоветовал мне вырезать аппендикс и чрезвычайно огорчился, когда я
показал ему шрам. Затем он с полчаса изучал мой организм, подыскивая, что бы
можно было из меня вырезать.
- По-моему, - с надеждой в голосе говорил он, - вот это утолщение на
голени следует удалить.
Я сказал, что оно мне не мешает и поэтому удалять его я не собираюсь.
В жизни я не видел более разочарованного, убитого горем человека, чем
этот хирург, когда я невредимым покидал его кабинет. Затем в меня вцепился